Поцелуйный обряд - Анна Вирсова
— Да как-то честно говоря настроения нет…
— Сходи, развейся, не думаю, что сидеть в четырёх стенах лучше, Петербург красивый в любую погоду, — убеждал её отец.
После недолгих уговоров девушка всё-таки согласилась, не желая быть объектом внимания. Позавтракав, она направилась в свою спальню, чтобы привести себя в порядок. Эта комната была одной из немногих, где общий колорит петербуржской квартиры был нарушен. Она была небольшой, такой же светлой и с большим окном. В ней был небольшой, но мягкий и удобный диван нежно-розового цвета, который трансформировался в кровать, по середине комнаты стоял похожий по стилю пуфик. Рядом с диваном располагался белый комод с позолоченными ручками, к которому прилегало большое зеркало в такой же рамка. У противоположной стены стоял белый шкаф с одеждой. Стеклянный столик по-прежнему был у окна. Цветки одуванчиков не смотря на большую освещённость начинали закрываться. На полу лежал большой кремовый мягкий ковёр. Комната была чистой, в том смысле, что в ней не было открытых полок, где лежали бы вещи, всё было спрятано от глаз по разным ящичкам и даже случайно вещи в этой комнате не оставались на виду. Декор в виде разных вазочек с сухоцветами, свечками, маленькими фигурками раньше стоял на комоде, но потом перекочевал на пол рядом с зеркалом. Но даже так хозяйка комнаты постоянно меняла комбинации этого декора и не могла найти окончательный. Полное его отсутствие делало комнату пустой и совсем необжитой, что тоже не нравилось Насте.
Ксюша долго ждала, пока подруга соберётся, сделает лёгкие локоны на свои длинные волосы и в итоге решила дождаться её на улице.
Перед самым уходом Настя заглянула в комнату отца, поскольку не знала, когда он вернётся с очередных встреч с партнёрами, которых сегодня было три, хотя сама не планировала гулять долго. Она осторожно постучалась в приоткрытую дверь и зашла внутрь. Эту комнату она считала самой уютной во всей квартире, хотя в ней почти ничего не было: тёмно-коричневая двуспальная кровать, такая же прикроватная тумбочка, на которой расположились иконы и две красные, уже потрёпанные книжки, одна из которых была молитвословом, а другая — Евангелием, шкаф и письменный стол. Здесь были серые стены, как и в прихожей, и паркетный пол; прихожая и коридор были выложены чёрно-белой плиткой. Владимир сидел в деловом костюме на кровати, складывая необходимые бумаги в кожаный портфель.
— Ну собралась ли, — сказал он, увидев её.
Мужчина подошёл к ней и приобнял. Он уже много раз пытался поговорить с ней, помочь справиться с унынием, но девушка не хотела открываться. Он старался быть терпеливым и заботиться о ней, чтобы его дочь знала, что её любят и его двери всегда открыты.
— Спасибо за одуванчики, мне очень приятно.
— Было бы за что. Ну всё беги, а то Ксюша тебя уже заждалась наверно. Не знаю, когда вернусь, но если что звони, — он улыбнулся и поцеловал её в щёку. Она ответила тем же.
Выходя на улицу, девушка почувствовала пустоту внутри себя. Неприятное ощущение. Похожее на то, как если бы вместо грудной клетки у не был холодный и сырой ящик.
— Наконец-то, я уж думала состарюсь, — сказала Ксюша, закутываясь в чёрно-белый пиджак и поправляя ворот тёплой водолазки.
Настя не обратила на это внимание, а только лишь посмотрела в сторону своего окна, где сегодня ночью стоял парень, который так и не выходил у неё из головы.
Серые тучи укрывали город от прямых солнечных лучей, посторонних глаз неба, звёзд, отгораживая его от остального мира. После ночного ливня дороги блестели от воды, дул сильный ветер, воздух был влажный и прохладный. Такая погода родственна Петербургу, многих она отталкивает, но не становится от этого неприятной. Она дополняет этот город, делает его загадочным и доступным не для всех: яркие краски тускнеют, блеск позолоты исчезает совсем, а изящные орнаменты и украшения мимикрируют под трещины, пятна, коррозию. Лишь люди с встроенным в глаза рефрактометром способны обнаружить подлинную красоту города. Фасадный Петербург завораживает, его хочется рассмотреть, понять, прочувствовать. Каждое здание имеет свою особенность, но при этом сочетается со всеми остальными. Даже время и новые технологии не способны разрушить пафос имперской России, его здесь берегут с особым трепетом. Эти улицы живут вне времени, они существуют одновременно в четырёх веках. Насте нравилось это ощущение, она считала этот город своей родственной душой. Девушка хотела забыться в какой-то момент, ведь если нет времени, значит нет и суеты. Но подруга тянула её вперёд, чтобы показать, как можно больше. Ксюша старалась рассказать всё что знает об этом городе и его интересных местах, хотя прекрасно понимала, что её знания скудные.
Они шли вдоль Невского проспекта в сторону набережной, после чего повернули на маленькую уютную улочку и через Триумфальную арку вышли на Дворцовую площадь. Настя представляла её иначе, вживую все архитектурные памятники казались более масштабными, детальными. Она застыла, как только увидела здание Зимнего дворца. Её карамельные глаза не могли оторваться от его приятного бирюзового цвета, белоснежных колон, арок, узорчатых украшений, скульптур. Ксюша как всегда поспешила вперёд, но Настя придержала её за локоть. Они медленно пошли вперёд, рассматривая Александровскую колону и венчающего её херувима. Левой рукой он держит крест, попирающий змея. Когда девушки подошли ближе, взгляд ангела с высокого серого неба смотрел прямо на них. Этот взгляд породил в сердце Насти приятное щемящее чувство и выражал побуждение к чему-то.
— Александру Первому благодарная Россия, — прочитала Ксюша надпись на подножии колоны, — как же тут много людей…
Площадь правда была переполнена туристами, экскурсионными группами и обычными прохожими. Настя не обращала на них внимание.
Следующим элементом экскурсии стала Дворцовая набережная. Нева тихо протестовала и билась о гранитный берег, создавая приятный шум. Серебряная вода отливала металлическим блеском. Подруги остановились у Дворцового моста. Настя заворожённая смотрела на волнующуюся воду, после чего перевела взгляд на Ксюшу. Круглые серые глаза подруги отразили гладь Невы и вобрали в себя её цвет. Светлые локоны слегка колыхались от ветра, а кожа в такую погоду покрылась румянцем. Ксюша не могла долго стоять спокойно и переминалась с ноги на ногу, при этом её кожаные брюки слегка шелестели. Глядя на неё Настя невольно вспоминала о маме, у которой такие же светлые волосы и глаза.
— Ты чего? — Ксюша наконец заметила её пристальный взгляд.
Странное чувство нахлынуло на девушку в тот момент. Настя была легко одета для такой погоды: чёрная шёлковая майка, белая короткая юбка с корсетом на шнуровке, даже тёплый кардиган мало
