Памела Робертс - Драгоценный дар

— Я не понимаю, зачем она сказала тебе. И почему ты так уверен, что ребенок не твой?

— Уверен, потому что детей у нас не было из-за меня. По моей вине. Мы обращались к специалистам, и они вынесли единодушный приговор. Вот так-то, приятель… Ну а почему сказала, так это ясно. Во-первых, потому что Бет человек честный и ни за что не скрыла бы от меня столь важный факт. А во-вторых, нам теперь необходимо решить, как жить дальше. От ребенка она не собирается отказываться, так что решение, собственно, за мной.

— А как же ее карьера? Разве ребенок не помешает?

— Господи, Марки, что за чушь ты несешь? Она зарабатывает не меньше, чем я. И в состоянии самостоятельно обеспечить его всем самым лучшим…

Они проговорили еще больше часа. Начав делиться своими горестями, Эд не мог остановиться, пока не выложил другу все, что наболело на душе за последние два года. Марк же сочувственно слушал и кивал, понимая, что никакие слова от него не требуются. Расстались они, уставшие и морально опустошенные, уже после полуночи, договорившись созвониться через два дня.

2

Марк сдержал слово и позвонил в обещанное время.

— Не знаю, что и сказать тебе, друг, — осторожно начал он после приветствия. — Был я в Восьмом, говорил с местными парнями. Нормальные ребята, даже дело согласились мне показать… — Он сделал многозначительную паузу.

— И что?

— Боюсь, новости для тебя неважные. Похоже, клиентка твоя укокошила-таки муженька. Так что мой тебе совет: соглашайся на любое предложение прокуратуры. Если они, конечно, его сделают.

— Увы, Марки… — Эд вздохнул. — Ты совершенно уверен, что не сможешь ничего нового узнать? Я снова встречался с ней вчера и… Черт бы меня побрал, но я верю ей! Не могла она убить!

— Брось, парень, не болтай чепухи, — раздраженно возразил Стэтсон. — Уж кому-кому, а тебе следовало бы знать, что миловидные ангелы с огромными невинными глазами намного чаще оказываются убийцами, чем жуткие небритые типы с мордами, распухшими от трехдневной попойки. Ребята из участка отлично помнят эту милашку, и они считают, что…

— Не надо, не пересказывай. Это естественно, что они считают ее убийцей. Так просто и удобно. И первое, что приходит в голову. К тому же когда женщина не в состоянии защититься… Но скажи мне, ты не думал о том, что Десмонд не оставил завещания?

— Да нет, не очень. А почему?

— Вот именно, почему? Слушай, Марки, говорю тебе, все не так просто. Ну ты сам пораскинь… — Он осекся на середине фразы, помолчал, потом сказал: — Полагаю, это не совсем телефонный разговор.

— Согласен.

— Можешь заглянуть ко мне в офис в течение дня?

— Хм… Вообще-то это ведь тебе нужно, Эдди, разве не так?

— Ладно-ладно, не спорю. Что, если я заеду к тебе в участок минут через сорок? Так тебя устроит?

— Давай лучше через час на углу Пятьдесят третьей и Мэдисон. Знаешь бар «Звездная пыль»?

— Договорились.

Они снова привлекли всеобщее внимание в баре, да и неудивительно, ибо были довольно необычной парой. Невысокий адвокат в безупречном деловом костюме и небрежно, почти что неряшливо по сравнению с ним одетый детектив, напоминающий огромного медведя с растрепанной огненно-рыжей шевелюрой. И только глаза — умные, острые, проницательные, не упускающие ни единой, даже самой, казалось бы, незначительной мелочи, — были схожими у этих в остальном разных мужчин.

Марк появился первым и ожидал у стойки, нетерпеливо постукивая пальцами по полированному дереву.

— Извини, задержали в последнюю секунду, — произнес Эд, опускаясь на соседний табурет. — Никогда нет возможности уйти незаметно.

— Ха! С таким количеством секретарей это неудивительно, — насмешливо заметил детектив.

— Брось, Марки, не злопыхай, уж я-то прекрасно знаю, что это в тебе зависть черная говорит. Вам бы на участок хоть одного добавить, и то счастье.

— Это верно, — со вздохом согласился тот. — Я лично просто погряз в бумажках. Скоро времени совсем не останется непосредственной работой заниматься… В этом месяце обещали новую программу поставить, но пока… Впрочем, что это я несу? Мы с тобой не для того тут встретились, чтобы обсуждать недостатки моей работы.

— Верно. Я вот о чем хотел поговорить с тобой. Десмонд, как ты уже знаешь, завещания не оставил. Так что по закону его состояние будет поделено между вдовой, моей клиенткой, и дочерью, верно? Причем дочери достанутся практически крохи.

— Ну естественно. О чем тут спорить? Это нормальный порядок.

— Ну так вот, предположим, что вдову признают виновной. Не важно, со смягчающими обстоятельствами или нет, будет ли приговор суровым или…

— Да не развози, ты не в суде, а я не тупицы присяжные. Тогда все получит дочь. Убийца не наследует.

— Совершенно верно, — мрачно подтвердил адвокат. — Так разве нельзя предположить, что это дочь все подстроила?

— У нее алиби, — возразил детектив. — Его проверили и перепроверили.

— Согласен. Это, между прочим, в наше время само по себе уже подозрительно. Сейчас все меньше и меньше встречается подобных случаев. Люди постепенно становятся все более замкнутыми, что легко объяснимо и вполне понятно. И стопроцентное твердое алиби… — Он многозначительно хмыкнул.

— Неужели ты всерьез полагаешь, что никто из тех, кто расследовал убийство, не задумался над этим фактом? — возмутился Стэтсон. — Да я лично знаю Кремера. Он не первый год в отделе убийств и прекрасно знает все основы. А то, о чем ты говоришь, как раз и есть основы!

— Не горячись, Марки, не горячись. Ты же понимаешь, что, найдя подозреваемого, в него вцепляются мертвой хваткой и не выпускают, пока не убедятся в его виновности. А на сей раз и убеждаться долго не надо было. Все улики указывали на одно и то же лицо. Все! До единой. Что как нельзя больше на руку нашему не совсем уважаемому господину окружному прокурору Брэндону. Он ведь едва-едва замял скандал по поводу очередной своей интрижки, и в свете предстоящих выборов ему просто необходимо проявить себя поборником крепких семейных уз и святости домашнего очага. Так что это дело для него просто манна небесная.

— Хм… — Марк задумчиво наклонил голову, запустил все десять пальцев в и без того растрепанную рыжую шевелюру, посидел с крайне сосредоточенным видом минуты две, потом разжал руки и заявил: — Про скандал я ничего не знал. Это может объяснить, почему версию о причастности дочери не расследовали глубже.

— Ага! — торжествующе воскликнул Бернштейн. — Значит, ты все же согласен, что расследование было проведено кое-как?