Джулия Тиммон - Рандеву с мечтой

Аврора остановилась на перекрестке и перебила собеседника:

– Тебе в какую сторону?

– А тебе? – спросил Ральф. – Может, погуляем? Или съездим еще куда-нибудь?

Она покачала головой.

– Нет, я, пожалуй, пойду домой.

– Я тебя провожу.

– Нет, не нужно.

– Но почему? Погода замечательная. Пройдемся пешком. Или, если хочешь, поймаем такси?

– Не надо такси. Я хочу прогуляться.

– Тогда пошли. – Ральф уже сделал шаг вперед, когда Аврора остановила его, удержав за руку.

– Одна, – уточнила она.

Ральф засмеялся неприятным смехом. Было очевидно, что он не привык получать отказы. Наверняка девицы, покоренные его красотой и манерами, с радостью позволяли довозить себя до дома. Скорее, даже приглашали его на чашку чая и были не прочь закончить вечер в спальне.

– Но, послушай, это несерьезно… Я имею полное право проводить даму, которой сам предложил провести этот вечер вместе. Разве не так?

– Не так, – кратко ответила Аврора. – Ну, я пошла. Счастливо.

– Подожди…

– Я хочу побыть одна, Ральф. Неужели не понятно? – невозмутимо, но с ошеломительной твердостью сказала Аврора.

– Ральф растерянно хлопнул длинными, как у женщины, ресницами. Аврора, не прибавляя больше ни слова, пошла прочь.

2

Убедившись, что Ральф не плетется следом, Аврора вздохнула с облегчением. Последнее время он все настойчивее навязывал ей свою компанию и явно надеялся на большее, нежели просто дружба. Следовало дать ему понять, что его мечтам не суждено сбыться.

Скажу все открытым текстом при первой же возможности, решила Аврора. Ей вдруг представился Эдвард Флэндерс и стало неприятно и вместе с тем на удивление отрадно. Неприятно – потому что она вошла в его дом с Ральфом, корыстолюбивую суть которого Эдвард наверняка давно разглядел. Отрадно?.. Было сложно сказать, почему знакомство с этим атлетически сложенным, излучающим доброту человеком отдавалось в сердце столь светлыми чувствами. Их беседа не длилась и десяти минут. По сути, Аврора ничего про него не знала. Быть может, в нем притягивали открытость лица и ласковость взгляда, столь поразительно сочетающиеся с мужественностью фигуры и некоей загадочной мощью.

Зачем я дала ему свой адрес? – задалась вопросом Аврора. Почему не подумала о том, что если он с первой минуты так запал мне в душу, то продолжать с ним общаться небезопасно? Придет ко мне в гости или нет? Скорее нет, ведь мы так беспардонно исчезли… К тому же Ральф из кожи лез вон, чтобы все подумали, будто мы влюбленная парочка. И хорошо. Ни к чему эти глупости. Горя я хлебнула предостаточно…

Подул холодный ветер. На тротуар, дорогу и крыши зданий с затянутого хмурыми тучами неба посыпались первые капли дождя. Аврора торопливо вошла в небольшую аптеку на углу, обвела рассеянным взглядом выставленные в длинной витрине бутылочки, коробки и тюбики и, вспомнив, что у нее закончился любимый мятный чай, направилась к окошку кассира, где что-то покупал пожилой господин в строгом костюме и переминалась худенькая девушка в короткой курточке.

– Стоите? – спросила у нее Аврора, кивая на протягивающего продавцу расправленные купюры господина.

– Гм… – Девица на миг задумалась, будто не знала, собирается делать покупки или нет. Потом со странной решительностью кивнула, как показалось Авроре, желая замаскировать свое смущение. – Да.

Аврора встала за девушкой и снова вернулась мыслями в гостиную своего нового знакомого. Диванчик с изогнутой спинкой, строгих форм современные кресла… Обилие людей, как будто питающих к хозяину дома самые теплые чувства. Беззастенчивая девица, так откровенно демонстрирующая свою любовь к нему. Что между ними? – задумалась Аврора. Давнишние близкие отношения, от которых он банально устал, или еще не окрепшая привязанность?

На душе сделалось тоскливо. Оттого что самой ей о сближении с Эдвардом Флэндерсом, несмотря на его многозначительные взгляды и на всплеск необыкновенно глубокого чувства в собственной душе, не следовало и помышлять. И оттого, что желание сойтись с кем бы то ни было навек умерло в ней два года назад.

– Спасибо, – сказал господин, убирая в карман коробочку с таблетками.

Когда он отошел, девушка не поспешила приблизиться к окошку. Мгновение-другое колебалась, будто чего-то боясь, стесняясь или не желая смотреть в лицо голой правде. Потом с той же отчаянной решительностью сделала шаг вперед и пробормотала нечто неразборчивое.

– Что, простите? – спросила аптекарша.

– Тест, – более отчетливо повторила девушка.

Аврору бросило в дрожь. Охваченная волнением, она взглянула на незнакомку более внимательно. Испуганно приподнятые хрупкие плечики, бледные щеки, бескровные губы…

Спрятав за пазуху покупку, что должна была либо снять с души камень, либо подтвердить страшные опасения, девица потупила голову и торопливо пошла к выходу. Аврора насилу вспомнила, что собиралась купить. А когда пару минут спустя выбежала в дождь, объятая страстным желанием проявить участие к бедной девушке, той уже и след простыл.

Нежелательная беременность, барабанным боем прозвучало в голове. Страх, отчаяние, слезы в подушку. Мне было двадцать шесть, а этой худышке не больше восемнадцати… Держись, девочка, почти вслух произнесла она всем сердцем желая, чтобы судьба незнакомки сложилась удачнее, чем у нее.

Когда пасмурный Ники Бриджуотер, повторив третий раз за вечер, что он не создан для семейной жизни и не знает, как растолковать это матери, последним выплелся из дома, Эдвард запер за ним дверь и прижался к косяку спиной. Случилось нечто колоссальное, такое, что невозможно исправить, отодвинуть в сторону, затмить новыми впечатлениями. Названия этому Эдвард не знал, но оно властно разлилось повсюду: по дому, по улице, по всему Лондону. Большей же частью сосредоточилось в его душе.

Гремучая смесь тревоги, мальчишеского волнения, детского страха, слепящей радости, приправленная порцией натурального сумасшествия, желанием жить в три раза более полной жизнью и не жить вовсе, в одночасье превратила его из прежнего Эдварда Флэндерса в совершенно иного человека.

Хуже был этот новый Эдвард или лучше? Он не мог ответить. С одной стороны, нынешнее состояние казалось ему нелепым, с другой же – настолько волшебным и многообещающим, что он почти не сомневался: теперь ему все по плечу.

Мысли о Тине, Нельсоне, Камилле и прочих друзьях улетучились из головы, как только они один за другим покинули его дом. А думы о восхитительной Авроре с ее исчезновением заполонили собой каждый закоулок сознания, все его существо. Чтобы скорее прийти в себя, он поспешил лечь в постель, но несколько часов кряду то проваливался в мечтательную дрему, то резко просыпался. А в шесть утра, несмотря на то что было воскресенье, решительно встал, принял душ и, понадеявшись, что спасительная пробежка поможет привести в порядок мысли, отправился в ближайший небольшой скверик.