Румелия Лейн - Дом ветров

Она рассеянно побрела обратно. Миссис Льюис говорила ей что-то о проводнике. Может, правда взять проводника. Главное — доказать Десмонду, что она умеет фотографировать не хуже, чем любой другой… или другая. Сейчас даже мирный жираф подошел бы, улыбнулась про себя Лори. Улыбка ее вдруг перекосилась, сердце в груди словно подпрыгнуло. Что-то, и совсем не мирный жираф, приближалось к ней. В мерцающем от жары мареве волна толкущихся голов и скачущих ног равномерно надвигалась на девушку. Лори застыла, слегка испуганная, но зачарованная, с фотоаппаратом наготове. Если бы она только могла рассмотреть, что это за животные, она бы сообразила, ждать ли, пока они приблизятся, чтобы сфотографировать, или лучше убраться с дороги. Скоро стало ясно, что спасаться бегством не придется, так как стадо, хотя и приближалось неумолимо, явно замедляло бег. Пыль улеглась, и топот стих. Животные с фырканьем застыли недалеко от дороги. Это были две дюжины или даже больше изумительно красивых зебр! Лори в восторге затаила дыхание. Если они постоят спокойно хотя бы минутку, она успеет сделать пару снимков, прежде чем им взбредет в голову скакать дальше. Черт побери, что это там такое, неужели шум мотора? Машина наверняка вспугнет их.

Она торопливо, на цыпочках подкралась к животным, но далекое гудение машины теперь превратилось в грохот, и несколько молодых животных тревожно приподняли головы. Естественно, она не ожидала, что зебры кинутся прямо к дороге… туда, где стояла она! А учитывая, что этот идиот ехал прямо за стадом, ситуация становилась, мягко говоря, неуправляемой. К тому же она была не готова к тому, что машина поедет по какой-то странной, извилистой траектории. Она рванула вперед по дороге, затем со скрежетом развернулась и, крутанувшись вокруг своей оси, подпрыгивая, остановилась между ней и приближающимися зебрами.

Среди пыли и топота копыт она смутно помнила, как открылась дверь, как стальные руки схватили ее за запястья и отбросили на металлический корпус машины с такой силой, что у нее пресеклось дыхание. Ей понадобилось несколько минут, чтобы отдышаться и прийти в себя, за это время от зебр осталась лишь черная полоса на горизонте. Ей не удалось сделать ни одной фотографии. Ни одной! И все из-за этого придурка, который даже водить не умеет. О нет, только не это!

Глаза ее уперлись в тяжело вздымающуюся грудь. Ей почудилось что-то знакомое в охотничьей куртке, в том, как топорщатся лацканы на широченных плечах. Она быстро подняла глаза. Худшее, что могло ее ожидать, случилось, — Райан Холт собственной персоной, и его настроение было ничуть не лучше, чем в отеле.

— Что, ради всего святого, вы тут делаете? — прогремел его голос.

— Фотографирую, — ответила Лори. Внутри у нее все дрожало, но она надеялась, что голос ее звучит раздражающе невинно.

— Зачем? Хотите, чтобы снимки поместили перед вашим некрологом? Вы что, не понимаете, что, если бы я не увидел вас с дороги, вы бы… — Он выпустил со свистом воздух между ровных белых зубов. — С кем вы приехали? Как вы здесь оказались?

— Я одна сюда пришла, пешком, — ответила Лори, глядя в хмурые зеленые глаза дерзким взглядом серых глаз.

— Пешком! — Он все еще не выпускал ее руки. — С ума сойти! Что вы выкинете в следующий раз? — Он подтолкнул ее к открытой дверце. — Садитесь!

— Мистер Холт, я не понимаю, с какой стати…

— В машину! Я отвезу вас в Мбингу, и вам лучше поскорее уехать домой, где за вами присмотрят.

— За мной не надо присматривать, я сама за себя отвечаю. — Лори сердито вырвала у него руку. — А раз вы отказались взять меня с собой на сафари, вы не имеете права мне приказывать, что делать. Мало того, что из-за вас я упустила хороший снимок, но вы еще имеете наглость обвинять меня в паническом бегстве зебр.

— А как, по-вашему, они должны себя вести, если вы бегаете тут и размахиваете фотоаппаратом?

— Мне это нравится! Да если бы вы не примчались на своей машине…

— Ваше счастье, что я оказался здесь!

У Лори кончились возражения. Она стояла перед ним, тяжело дыша, пока глаза цвета морской волны озирали ее и наконец остановились на сбившемся набок хвостике волос. Он сдвинул назад широкополую шляпу и недоверчиво покачал головой.

— А что вообще такая мелюзга, как вы, делает в этих диких местах? — спросил он.

Мелюзга! Просто сам он огромный, вот и все. Лори вытянулась вверх:

— Я здесь гуляю. Надеюсь, вам не принадлежит вся Танзания?

— Вся — нет. — Тон его немного смягчился, и на губах даже показался намек на улыбку, но только Лори не намерена была это терпеть.

— Вы что, намекаете, будто я пересекла границы частного владения? — холодно спросила она.

Он минуту смотрел на пушистые ресницы и маленький прямой нос. Улыбка почти появилась на его губах, потом исчезла. Он резко развернулся и сел за руль машины.

— Нет, эти земли во владении животных. И я намерен проследить, чтобы они и дальше оставались в их распоряжении.

«Как будто я против», — кисло подумала про себя Лори, залезая на заднее сиденье. В машине было жарко, как в печке, пахло старой кожей и табаком. Она услышала свой голос, рассеянно произносивший:

— Я думала, вы уехали обратно на озеро Шимо.

Машина шла на скорости значительно выше средней. Он не проронил ни слова, пока вдали не показались остроконечные крыши Мбинги, и только тогда ядовито заметил:

— Вы бы лучше занялись сборами в обратный путь, чем следить за моими передвижениями. Надеюсь, вы сможете вернуться тем же путем, что добирались сюда?

Он остановил машину возле дорожки, ведущей к гостиничным домикам, и Лори выбралась из машины, громко захлопнув за собой дверцу.

— Могу, не беспокойтесь, мистер Холт. — Лори надвинула соломенную шляпу поглубже на перекошенный хвостик и поджала нежно-розовые губы. — Теперь я ни за что здесь не останусь, зная, что вы неподалеку!

Она услышала, как мотор вновь взревел, когда уже довольно далеко прошла по дорожке к домикам. Но ей было на это наплевать: пусть себе думает, что хочет, и если все охотники сафари такие грубые и высокомерные, как этот, то еще слава богу, что он здесь такой единственный!

— Эй, послушайте!

Лори спешила в свой домик, где могла вволю насладиться своим возмущением. Внезапно весь мир превратился для нее в стену из полосатой рубашки и распростертых рук, затем эти руки рванулись к ней, пытаясь удержать от падения. Не удалось. Она с глухим стуком упала на землю, фотоаппарат выпал из рук, и неловкий башмак наступил прямо на него.

— Боже! Мне, право, очень жаль.

Ей помогли встать, в ушах гудел густой голос с американским акцентом. Две огромные квадратные ручищи протягивали ей расколовшийся на части фотоаппарат, а не менее квадратная физиономия, увенчанная песочными волосами, огорченно кивала над ним.