Дениза Алистер - Не бойся, я с тобой

— Думаю, всему есть свое место и время, — холодно возразила она, взглянув ему прямо в глаза. — Некоторым они необходимы, чтобы чувствовать свое превосходство.

Ее слова явно содержали какой-то скрытый смысл. Сбитый с толку происходящим, шеф вопросительно посмотрел на свою крестницу, но, так ничего и не поняв, вернулся к существу дела.

— Я знаю, вы сделали все, что могли, — обратился он к детективам. — Поэтому и принял решение заснять на пленку инсценировку преступления, которая может хоть как-то повлиять на ход расследования. Ведь скоро фиеста, и время не ждет. Поэтому нам надо использовать любые возможности, только бы поймать этого подонка.

— Да, вы правы, необходимо подключить все силы, — согласился Фил. — И телевидение как вариант может оказаться нам весьма полезным.

Уилсон, довольный, кивнул.

— Вот и отлично. Нэнси заверила меня, что все будет готово к дневным новостям в четверг. У нее мало времени, и поэтому ей необходима ваша помощь.

На лице Дона появилась кривая ухмылка. Так вот для чего их вызвали! Шеф захотел сделать из них сиделок для своей надменной крестницы. Он должен был догадаться. Еще не хватает этой ледяной красотке столкнуться с насилием.

— Когда вы собираетесь заняться сценарием?

Его тон нельзя было назвать доброжелательным, а глаза не скрывали раздражение. Где-то внутри у нее рос и грозился вырваться наружу протест, и, несмотря на все самообладание, ей хотелось крикнуть, что она не желает работать с ним.

— Сегодня вечером, если вы не заняты. Мы можем вчерне подготовить все, а потом дома я отшлифую все наши зарисовки. И завтра же ночью проведем съемки.

— После демонстрации сюжета по телевидению Нэнси будет информировать вас обо всех реакциях телезрителей, добавил шеф. — Я хочу знать обо всех звонках, вне зависимости от их значимости на ваш взгляд.

— А если никто не позвонит? — спросил Дональд, выражая общее сомнение. — Тогда что?

Шеф тяжело вздохнул.

— Тогда вместо радости и веселья предстоящей фиесты мы получим сплошной кошмар, о котором и подумать страшно. Считаю, нам надо сделать все, чтобы не допустить этого.

Двумя часами позже Дональд сидел за столом, составляя отчет о последнем изнасиловании, слепо уставившись на незаконченную фразу, которая ему не давалась вот уже десять минут, и не замечая кромешного ада вокруг себя. Телефон звонил бесперебойно, кто-то постоянно курсировал к кофеварке, стоявшей в углу, и обратно. Здесь же, в комнате, проводили очную ставку между членами двух противоборствующих банд, задержанных при перестрелке.

Фил тоскливо наблюдал за ним, сидя за своим столом, и наконец усмехнулся.

— Знаешь, никогда не видел тебя так долго пишущим несколько строк отчета. Ты заболел или что? Тебе же всегда было ненавистно бумаготворчество.

Дон даже не взглянул в его сторону.

— Я и сейчас его ненавижу. Просто что-то никак не выходит.

— О-о! — Фил уселся поудобней, вытянув ноги на угол стола. С серьезным видом разглядывая свои ногти, он произнес: — Сдается мне, твое новое задание не дает тебе покоя.

Дон медленно поднял голову, угрожающе прищурив глаза.

— С чего ты взял?

Фил, много лет проработавший со своим напарником, лишь улыбнулся на его грозный тон. Глаза Коллинза озорно смеялись, но лицо оставалось таким же серьезным.

— Да потому, что у тебя челюсть отвисла, когда ты увидел ее. Это беда для парня: Она накинула на тебя петлю, и ты, по всей видимости, уже понял, что попался.

На скулах Конихана заиграли желваки.

— Ты забыл, мне плевать на баб. Да и по всему видать, этой Принцессе тоже не до романов. Так что разговор окончен. Заткнись, Коллинз.

Но Фил не унимался.

— Знаешь, если у тебя действительно появилось желание подыскать себе даму сердца, так ты на верном пути. Леди — высший класс! И разборчивая. Уж если она отказала таким парням, как Микки Коттон и Дик Олбурн, она далеко не глупа. А что, попытайся.

— Проклятье, Фил…

Зазвонил телефон. Подняв трубку, Дон мрачно посмотрел на своего приятеля и прорычал:

— Детектив Конихан.

— Папа?

Услышав голос своей четырнадцатилетней дочери, Дональд забыл обо всем. Его охватила тревога. Гертруда звонила ему каждую неделю из Калифорнии, где жила с матерью, но не в такое время.

— Труди? Что случилось?

— Мне… мне так надо поговорить с тобой.

Ему послышалось, будто девочка всхлипывает.

— Что такое, родная? Радость моя, скажи своему старику отцу, что случилось, — ласково настаивал он. — Ты же знаешь, если это возможно, мы обязательно решим твои проблемы.

Когда-то давно они оба верили в сказки, и у них никогда не возникало сомнений, что им что-то неподвластно. Но последние шесть лет научили их, что какой бы безграничной ни была любовь отца к дочери, порой он оказывался не в состоянии выполнить ее просьбы.

— Мама и Финк опять поругались, — наконец просопела она. — Такой кошмар!

Дональд с трудом проглотил подступивший комок. Черт возьми, что творит эта женщина. Флоренс, его бывшая жена, развелась с ним шесть лет назад, чтобы выйти замуж за другого. Но неужели ей не понятно, что их постоянные ссоры с новым мужем делают жизнь малышки просто невыносимой?

— Мне жаль, родная. Представляю, как тебе нелегко, но скоро наступит лето и ты сможешь переехать ко мне.

— А можно сейчас, папочка? Пожалуйста? — умоляла она. — Если бы ты только уговорил маму. Я знаю, ты сумеешь. Тебе просто надо напомнить ей, что ваш договор об опекунстве подписан на шесть лет. А теперь твоя очередь.

Если бы только он был уверен в положительном исходе разговора, он позвонил бы немедленно. Конихан всегда хотел жить с дочерью, и Флоренс знала об этом. Однако во время их развода судья посчитал, что восьмилетняя девочка должна жить с матерью, несмотря на то что малышка просила оставить ее с отцом. Горе едва не убило его. Все эти годы, сколько он ни умолял, ни требовал, Флоренс категорически отказывалась не то что отдать дочь насовсем, но даже разделить опекунство.

— Солнышко, ты же знаешь, будет только хуже…

— Я не могу здесь больше, папочка, — пищала она в трубку, глотая слезы. — Ты не представляешь, что тут творится. Мне даже не хочется идти домой. Ну, пожалуйста…

У него защемило сердце.

— Хорошо, родная, — согласился он. — Я позвоню маме сегодня вечером. Ладно? Ты ей только не говори о нашем разговоре, а то она рассердится.

Девочка всхлипнула.

— Обещаю тебе не говорить ей ни слова. Спасибо, папочка.

— За что же благодарить, родная? Я люблю, тебя. — Дон, помрачнев, положил трубку. — Проклятье!