Энджел Фогг - Превратности любви

– Пейж предложила, чтобы я временно перебрался сюда, – пронизывая Линн взглядом, объяснил он. – Она не хочет, чтобы ты сейчас оставалась одна.

У нее тоскливо екнуло сердце при мысли о том, что придется жить в непосредственной близости с человеком, рядом с которым ей и дышать было трудно. Она судорожно вздохнула и постаралась, чтобы голос ее звучал как можно естественнее.

– Странно! Я уже пять лет одна. А здесь Элени с Джорджем буквально в двух шагах.

Димитр прищурился и сухо молвил:

– Иди, разбирай вещи. Поговорим за столом.

О Господи! Поговорим? О чем?

Комната Линн была светлой и просторной. Из окон открывался чудесный вид на парк. Обстановка, выдержанная в светлых тонах, радовала глаз ненавязчивой шелковой обивкой. В ванной комнате царствовал нежный аромат диковинных трав, сверкали хрустальные флаконы, позолоченные краны, краники, трубы. Отогнав все тревожные мысли, Линн быстро распаковала сумку, приняла горячий душ, потом причесалась, накрасилась и переоделась, выбрав ярко-зеленую блузку и светлые брюки.

В час дня, когда она спустилась в кухню, Элени встретила ее радушной улыбкой.

– Ты как раз вовремя. Все готово. Только хлеб посмотрю.

– Я посмотрю! – Линн наклонилась к духовке. – Готово! Что еще?

– Баранину сейчас сбрызну, а салаты уже на столе.

Угощение тянуло на королевский пир, а никак не на ланч, рассчитанный на двоих. Изысканным блюдам придавала особую прелесть изысканная сервировка. Пейж всегда считала, что редкостные сервизы и рюмки не должны красоваться в буфетах, а должны быть в ходу.

Появившись в столовой через несколько минут, Димитр смиренно выслушал ворчание Элени и занял место напротив Линн. Когда экономка удалилась, он предложил девушке вина.

– Нет, благодарю, – с подчеркнутой вежливостью отказалась Линн.

– Ключи от «мерседеса», которым пользовалась Пейж, на столике в холле, – сказал Димитр, наполняя два бокала, словно не слышал ее отказ. – И не забывай: ты не в гостях, ты дома. Здесь все твое.

Линн не нашлась что ответить, и сочла за лучшее приняться за фирменный салат Элени. Может, сосредоточившись на еде, она сумеет собраться, избавиться от двойственности охвативших ее чувств? Ей казалось, она балансирует на канате, протянутом над бездной. Один неверный шаг – и…

Конечно, во многом виновата эта беда: единственный родной человек неизлечимо болен. Линн бездумно перебирала вилкой закуски на своей тарелке. Ничего не хотелось – ни сыра, ни баранины, ни овощей. Девушка отложила приборы.

– Аппетита нет?

– Боюсь, Элени расстроится, – усмехнулась Линн.

Димитр бросил свою салфетку на стол и откинулся на спинку массивного стула.

– Нельзя так, Линн, – сурово произнес он, хотя взгляд его не соответствовал взятому тону.

– Да? – с вызовом откликнулась она. – Что же, давай поговорим. Только о чем? О политике? О погоде? О твоих успехах на рынке недвижимости?

– Давай будем говорить о Пейж. О ее желаниях и о том, как мы намерены воплотить их в жизнь. – Это прозвучало у него внушительно, и Линн судорожно вздохнула. Господи! Значит, он сразу берет быка за рога?

– Я выполню любое мамино желание, – не колеблясь заявила она.

– Любое? Без исключения?

– Разумеется.

Она не чувствовала подвоха. Чуть наклонив голову, Димитр несколько секунд молча смотрел на девушку.

– Следовательно, ты готова вместе со мной сыграть роль жениха и невесты?

Глава 2

Линн онемела и почувствовала, что кровь отхлынула от ее лица.

– Ты находишь эту идею остроумной? Я – нет, – только могла сказать она.

Димитр неотрывно смотрел на нее. Линн не могла понять выражения его бездонно-серых глаз и не могла избавиться от ощущения, что он ведет заранее продуманную игру.

– Я предлагаю это абсолютно серьезно.

Горло ее свело судорогой. Линн непроизвольно сглотнула, чтобы вновь обрести способность говорить.

– И зачем?

– Пейж очень обеспокоена твоим будущим, – вымолвил он как ни в чем не бывало.

Линн не устраивало такое объяснение. Негодование ее росло.

– Я живу самостоятельно больше четырех лет. Мое будущее обеспечено. И я… – Она запнулась, но заставила себя продолжать, – я вернусь на побережье и буду жить, как жила.

– И станешь легкой добычей для охотников за богатыми невестами, – подхватил Димитр.

– Что за вздор! – парировала девушка. – И дом, и состояние по закону переходят к тебе.

– Дом – да. А как насчет ежегодного дохода, оставленного тебе по завещанию Янисом? А принадлежащая тебе недвижимость? Афины, Швейцария, Франция? Не забывай о драгоценностях, о солидной части акций, о подарках, которые Янис щедро делал Пейж. Все это окажется в твоих руках. – Димитр сделал паузу, пытливо вглядываясь в ее лицо. – В итоге наследство получается солидное, порядка нескольких миллионов.

Все это не вмещалось в ее сознании. Конечно, Линн знала, что отчим ее был человеком богатым, но конкретного представления о его состоянии она не имела. С матерью они никогда не говорили об этом.

– Янис подарил мне бизнес, обеспечил жильем. Моя клиника в Голдкосте процветает, – сказала Линн, толком не зная, зачем это говорит. – А больше я ни в чем не нуждаюсь.

– Отец выполнил тогда твою просьбу, хотя это не входило в его планы. Так же, как сейчас не входит в мои.

– Не понимаю. – Линн помолчала. – Хорошо, я переведу завещание Пейж в твою пользу.

– Исключено. Все это предусмотрено в завещании отца и давно вступило в силу.

– Юридические лазейки всегда найдутся. Мне ничего не нужно.

Костакидас иронически улыбнулся.

– Ты идеалистка, Линн! Где твой практицизм? – Он посерьезнел и продолжил: – Янис и Пейж всегда лелеяли надежду, что светлое чувство соединит наши с тобой судьбы. Пейж сейчас была бы счастлива, если бы ее сокровенная мечта осуществилась. Она изводится при мысли, что около тебя может оказаться коварный и безнравственный тип, который поклянется в любви, надеясь на безбедное существование за твой счет.

Линн сидела ничего не чувствуя, с расширенными и потемневшими глазами, раздираемая противоречивыми чувствами: с одной стороны, было жалко мать, с другой – страшно за себя.

– Мне уже не пятнадцать лет, и я достаточно здравомысляща. Не думаю, что непременно нуждаюсь в покровителе.

А про себя добавила: и уж совсем не нуждаюсь в тебе.

– Не забывай, мы говорим сейчас не о тебе, а о Пейж, – с бархатной мягкостью уточнил он.

– Я не хочу обманывать маму.

– Но ты ведь любишь ее, ты привязана к ней! – настойчиво продолжал Димитр. – Неужели не сможешь притвориться и сыграть роль, которая ее сделает счастливой? Пусть она поверит, что сбываются давние их заветные мечты.