София Чайка - Подруги. Друзья. Тринадцать лет спустя

— Мое имя…

— Мне известно, как вас зовут, — прогнусавила женщина.

Возможно, она страдала от хронического насморка или искривленной носовой перегородки, и даже в такую жару чувствовала себя плохо? Вряд ли. Здесь что-то личное.

Ну вот, она еще к обязанностям приступить не успела, а недоброжелателем уже обзавелась.

Алевтина постановила, что этой мегере не удастся испортить ей первый день на новой работе. Да и все последующие тоже. Она ослепительно улыбнулась и произнесла:

— О, вы мне льстите… ээ…

— Аделаида Валериановна. — Тина тут же пожалела бедную женщину. Неудивительно, что она такая мрачная. С таким-то именем. — И я никому и никогда не льщу, тем более, таким как вы… начальницам.

— Ну-ну. Я вижу, что мы сработаемся. Но сначала откройте мне кабинет. Время, знаете ли, летит. Скоро станет жарко. Кондиционер, надеюсь, есть?

На этот раз пожилая женщина даже не удостоила ее ответом. Она неохотно подняла со стула свое сухопарое тело и отправилась открывать дверь, всем своим видом выражая недовольство новым шефом.

Кабинет оказался на удивление просторным, светлым и совсем не современным. Но здесь был стол, уютное кресло, которое Тина сразу же опробовала, маленький диванчик и — приятная неожиданность — кондиционер!

А еще — много растений, радующих взгляд яркими цветами и свежей зеленью. Неужели чопорная женщина — тайная поклонница прекрасного?

— Красиво. Это вы здесь цветочки развели? — предприняла попытку подружиться с секретаршей Алевтина.

— Нет, главный редактор за ними ухаживал. Бывший главный редактор. Виктор Викторович их так любил! — патетически воскликнула женщина и даже всхлипнула.

Да. Кажется, эта несчастная тайно влюблена в своего шефа, который женился на иностранке, познакомившись с ней через объявление в газете, и укатил за границу. Это в пятьдесят-то лет! Хотя, по сравнению с невестой, которой перевалило за семьдесят, он выглядел юнцом. Прямо ловелас! Оказывается, он не только оставил газету без главного редактора, но и заставил страдать собственную секретаршу.

Алевтина же теперь должна не только выполнять его работу — один из столичных владельцев газеты очень просил ее об этом — но и лечить разбитое сердце бедной женщины.

Тина размышляла о нелегкой женской доле, глядя в окно на сороку, которая перескакивала с ветки на ветку.

«К новостям».

Едва она подумала об этом, как кто-то без стука вошел в ее кабинет. Собиралась отчитать вошедшего, она обернулась к двери. По ее расчетам под руку должен был попасться ответственный за следующий номер газеты.

Ей перехотелось ругать вошедшего мужчину.

Симпатичного мужчину.

Внушительного мужчину.

Превосходно сложенного мужчину.

«Спокойно, Тина. Не так пристально».

Вчера она решила, что станет встречаться с Рыжим, а Тина Сосновская своих решений не меняет. Тем более что Степка — свой в доску парень. Она же нуждается в постоянном «друге», пока «латает дыры» в этом городе. Легкий флирт, а уж потом постель — никуда Рыжий от нее не денется.

Рассуждая подобным образом, Тина задумчиво разглядывала незнакомца. Почему бы не полюбоваться на симпатягу перед тем, как поставить его на место?

— Что-то вы долго шли. Как вас там?

— Что? — мужчина снял очки с темными стеклами и посмотрел на нее синими-пресиними глазами.

— Где… — Что она хотела спросить? Надо же, какие у него красивые глаза! — Да! Где материалы для следующего выпуска?

— Это я должен спросить, где эти ваши материалы? — мужчина легко и уверенно прошел через весь кабинет и уселся на стул перед столом Тины, придвинув к ней лицо с квадратной челюстью. — Сегодняшний номер, красотка, получился у вас прекошмарный.

Красотка?

У вас?

— Вы кто?

— Илья Зотов, совладелец этой газетенки.

— А я…

— Я знаю, как вас зовут.

Да, кажется, в этом городе о ней знают все. Вот только Тина никак не могла решить, хорошо это или плохо.

Илья Зотов и сам не понимал, зачем заявился с утра пораньше в редакцию.

Вне всякого сомнения, последний выпуск газеты «Твой город» вышел ужасно скучный. Если быть объективным, то и прежние номера не отличались изобретательным подходом к подаче новостей, а некоторые просто невозможно было читать.

Но вчера в «Феерии», где Илья скучал на гулянке в честь дня рождения его одноклассника, появилась эта яркая женщина, и вечер на удивление перестал быть пресным.

Илья знал, что Алевтину Сосновскую пригласили на место главного редактора его газеты, но он не ожидал увидеть ее так скоро и, главное, внезапно.

Он украдкой наблюдал за молодой женщиной, хотя еще много лет назад пообещал себе, что не станет смотреть в ее сторону, как это делали другие восторженные юноши. Он лишь утвердился в этом решении, когда легкомысленная девчонка бросила Степку и укатила покорять мир.

Разумеется, о страданиях Рыжего и о том, что он собирался оставить работу и ехать за непостоянной девицей в столицу, знали только его близкие друзья.

А значит и Илья.

В то время из-за нее он почти возненавидел всех женщин на свете.

Прошло время, юноша — идеалист стал мужчиной с более либеральными взглядами, и презрительное отношение к Алевтине как-то отошло на второй план, забылось.

Когда же Сосновская — кажется, она не меняла фамилию ни в одном из своих замужеств — снова впорхнула в жизнь их города, еще более привлекательная, чем прежде, Илья неосторожно задержал на ней взгляд, катастрофически забыв о ее магнетизме.

Естественно Степка, как дрессированный пес, сразу же поскакал к ней на задних лапках. Дурак. Ничему Рыжий не научился за тринадцать лет.

Потом он смотрел, как эти двое танцевали, словно близкие — очень близкие — друзья.

Хуже Степкиного поведения раздражали лишь мысли самого Ильи.

В них он уже множество раз овладел Тиной прямо в баре, быстро, жестко, а затем снял с нее соблазнительное красное платье, волнующе демонстрирующее все изгибы ее шикарной фигуры, и снова обладал ею, но уже в собственной спальне.

И все это Илья проделывал молча. Потому что если бы он начал говорить, то высказал бы все, что думает о ее характере и поведении. А это вряд ли способствовало бы сексу.

Всю оставшуюся часть вечера Илья чувствовал мучительное, предательское желание. А так как он не собирался поддаваться искушению, то, соответственно, выпил гораздо больше, чем собирался. Но на этом его страдания не закончились.

Целую ночь ему снилась привлекательная брюнетка. И все бы ничего, но в его грезах она занималась любовью с Рыжим, а ее полные алые губы шептали «Степан! Степан! Степан!».