Чарльз Вильямсон - Девушка из универмага

Пока мистер Рольс покупал для своей сестры «Месяц», он стал совсем на дружескую ногу с остальными при по­мощи нескольких простых шуток.

— Не хотите ли, — спросил он, наконец, собираясь ухо­дить, — чтобы я принес вам немного Джилидовского бальзама?

— Джилидовского бальзама? — воскликнули все, даже девушка в платье «Месяца».

— Да. Это лекарство от морской болезни. Не потому, конечно, что вы уже страдаете ею, но потому что бальзам — хорошее предупредительное средство. Неужели вы никогда не слышали о нем?

Они отрицательно покачали головами.

— Это очень важная вещь для людей, находящихся на море. Я сам в нем не нуждаюсь, но я знаю это очень хорошо, так как он доставил состояние моему отцу.

— Он изобрел его? — спросила мисс Карроль.

— Нет. Но он дал ему название и продает его. Обыкновенно не те люди, которые изобретают, дают имя и продают изобретения, получая за них деньги. Мой отец — Питер Рольс, я принесу вам бальзам. Он приятен на вкус. Через десять минут я вернусь.

И он ушел.

Когда Питер вернулся, мисс Чайльд носила уже платье, похожее на блестящую паутину на фиолетовом фоне. Это платье называлось «Отдающееся сердце».

Питер принес бутылку, чистую салфетку и пять чайных ложечек.

— Я взял эти вещи у служителя в столовой, — объяснил он.

— Все это похоже на заговор, — пробормотала девушка, которая всегда смеялась.

— Как вы грубы! — прошептала с негодованием мисс Де­вере. — Не обращайте на нее внимания, мистер Рольс. — Она ничуть не похожа на всех нас.

Питер отметил себе это.

— Она всегда смеется над всем и над всеми, — продол­жала мисс Девере.

— Пусть она посмеется надо мною, — сказал Питер, — я развеселю ее.

— Для дам это не годится. Она не на постоянной службе у мадам Надин. Клиенты не позволяют, чтобы модели насме­хались над ними.

— Я не смеюсь над людьми, я смеюсь над миром, — оправдывалась модель.

— Почему? — спросил Питер, пристально взглянув на нее.

— Чтобы не смеяться над самой собой, и чтобы заставить его, если возможно, смеяться вместе со мной.

— И вы думаете, что вы сумеете это сделать?

— Я хочу попытаться это сделать. И что бы из этого ни вышло, я не заплачу.

— Не в этом ли вся тайна жизни? — сказал Питер Рольс, не отрывая своего взгляда от ее лица.

Неожиданно она улыбнулась ему.

— Вы так думаете? Дайте мне целебный бальзам, и все остальное приложится.

Питер вообще не был глуп, но теперь он не мог понять, что она хотела сказать. Если он угадывал правильно, все это было не так просто, как ей казалось. Но ее слова вы­звали в нем желание дать нечто большее, чем чайную ло­жечку бальзама, девушке, которая всегда смеялась и кото­рая не находилась на постоянной службе у Надин.

Глава III.

Разговор во время бури.

Пока продолжалась буря, Питер Рольс по нескольку раз и день заходил в зеркальную комнату и угощал своих нимф джилидовским бальзамом. Лекарство или что-то другое действовало на них поразительно. Когда они настолько оправились, что смогли проявлять больше интереса, Питер стал таскать к ним в комнату виноград, шоколад и романы. Его сестра захватила с собой много романов, чтобы убить время на пароходе, но вышло так, что, вместо этого, она убивала его вместе с лордом Райганом, и ей было не до книг.

Надин была принуждена взять билеты первого класса для своих моделей: в противном случае, пароходные правила не позволяли бы им переступать палубного барьера даже ради дела. Но они ютились в своей комнате близ кормы, и их личная жизнь едва ли была более отрадна, чем профес­сиональная. Теоретически они, конечно, могли бы в опреде­ленные часы совершать прогулки, при благоприятной погоде, но так как погода была неблагоприятна, то четверо из них, будучи свободны, находили развлечение скорее в лежании, чем в прогулках. Только пятая не обращала никакого вни­мания на погоду.

У нее был плащ и, окутав свою маленькую, изящную го­ловку темной вуалью под цвет волос, она присоединялась по вечерам к группе решительных мужчин и женщин, не обращавших внимания на ветер. С восьми до десяти часов вечера она выходила наверх и бродила взад и вперед по мокрой и почти пустынной нижней палубе, или садилась подышать, чистым воздухом на свободное кресло.

Будучи «ничуть не похожа» на других нимф, она воздержалась от упоминания о своей привычке мистеру Рольсу, который имел обыкновение бродить по верхней палубе. Не потому, что она все еще держала себя с ним «застенчиво», как он выражался. Мисс Чайльд больше уже не думала, что он «кажется, симпатичен», она была теперь в этом уверена. Она нравилась ему в стране нимф, когда он посещал ее подруг, но, ведь, это не имело никакого отношения к прогулкам по палубе. Но однажды вечером Питер Рольс случайно спустился на нижнюю палубу и сразу же узнал мисс Чайльд, несмотря на ее плащ и вуаль.

Было бы насмешкой сказать в такую ужасную погоду «добрый вечер», и мистер Рольс начал с того, что попросил у мисс Чайльд разрешения прогуляться с ней.

— Или протанцовать фокс-трот[1], — отвечала она. — Па­луба научила меня некоторым замечательным новым па.

— Я бы хотел, чтобы вы научили меня им, — сказал Пи­тер.

— Я этого не смогу, но пароход сможет это сделать!

— Танцовали ли вы когда-нибудь фокс-трот? — осведо­мился он.

— Да, в другом периоде своего существования.

Этот ответ заставил его замолчать на минуту. Затем он неожиданно сказал:

— Знаете, мисс Чайльд, я бы хотел, чтобы вы мне рас­сказали что-нибудь о себе!

— Благодарю вас, м-р Рольс, но в этом нет ничего инте­ресного.

— Если это — единственная причина, то мне кажется, вы можете предоставить мне судить об этом. Даю вам слово, я не хочу быть навязчивым или любопытным. Но вы так отличаетесь от остальных.

— Я знаю, что я некрасива. Вот почему я так досадно симпатична. Я поступила к Надин только из-за нескольких лишних дюймов роста. К счастью, лицо не играет слишком большой роли для моделей, — усмехнулась она. — Главное, чтобы ноги были длинны; мадам Надин исходит из этого, и тогда ваше лицо годится для платьев данного сезона. Поэто­му, когда появляется много красивых девушек недостаточно высокого роста, вы можете оказаться подходящей, если их начнут измерять аршином.

Питер рассмеялся.

— Вы не должны смеяться над этим, — заметила она, — это очень важное обстоятельство.

— Но вы то всегда смеетесь.

— Это потому, что я, по вашим словам, иду против жизни. Это дает мне веселую точку зрения.

— Вот об этом-то я и хотел поговорить. Пожалуйста, не меняйте темы разговора, если только вы не думаете, что я от безделья воспользовался первым случаем, что застал вас одну, для…