Приглашение в мир чувств - Мелани Милберн
Руби уставилась на его рот.
Верхняя губа Лукаса была немного тоньше нижней, ее красные края были резко очерчены. Такие губы хотелось целовать. Спустя годы Руби задавалась вопросом, каково чувствовать его твердые губы на своих губах.
Лукас убрал ее руку со своего предплечья, словно ворсинку.
– По‑твоему, ты добьешься своего? – с презрением спросил он, и она опять покраснела.
Руби сердито уставилась на него, но увидела только собственное злобное отражение в его очках.
– Во‑первых, я не уйду, пока ты меня не выслушаешь. А во‑вторых, я не могу оставить свою бабушку с обожженным запястьем. Почему ты не нанял другую экономку? Ей трудно работать здесь одной.
– Она настаивает, что не хочет выходить на пенсию.
– Неужели ты не видишь, какое тут запустение? Повсюду паутина.
Он поджал губы в тонкую линию.
– Нет, я вижу.
Руби нахмурилась от его мрачного тона:
– Но паутина везде. Посмотри на верхнюю часть окна! Только слепой этого не увидит.
Он озлобился:
– Но именно это я и хотел тебе сказать. Я слепой.
Глава 2
Лукас услышал, как Руби ахнула и схватилась за спинку кресла, словно эта новость потрясла ее до глубины души. Он тоже был поражен своим диагнозом чуть больше месяца назад.
Даже если он полностью восстановит зрение после операции, он какое‑то время не сможет работать. Как ему вести повседневную жизнь? Он не из тех людей, которые в чем‑то зависят от других. Он фанатично независимый человек и не представляет себе другого образа жизни.
– Слепой? Но почему? Что случилось?
– В прошлом месяце мне удалили опухоль гипофиза.
– Опухоль злокачественная? – прошептала она.
– К счастью, нет. Но операция привела к отеку зрительного нерва.
Он услышал, как Руби сглатывает и переступает с ноги на ногу. Он представил себе, как ее маленькие белые зубки прикусывают пухлую нижнюю губу, и почувствовал возбуждение.
Не надо было прикасаться к ней. Она застала его врасплох. Ее запах – опьяняющий аромат пиона, туберозы и лета, который всегда ассоциировался у него с Руби, – пробудил у него желание приблизиться к ней.
Почему он вдруг так разволновался? Глупость какая‑то. Он изо всех сил игнорировал ее с тех пор, как она была ребенком, особенно после той ночи на вечеринке. Ей было шестнадцать, она влюбилась в него. Ее любовь могла польстить любому другому парню, но Лукас считал, что страстное влечение, маскирующееся под любовь, – катастрофа, ждавшая своего часа. Его родители продемонстрировали это трижды.
В тот день он объяснил Руби, что они должны держаться друг от друга подальше. Эти границы существовали одиннадцать лет, и они должны таковыми остаться.
– Это навсегда?
– Мой врач настроен осторожно‑оптимистично. Обычно зрение возвращается, но редко – нет. – Лукас выдохнул. – Я вижу очертания, но четкости нет.
– Прости. А я болтаю о слепящем солнечном свете и о том, почему ты не видишь паутины. – В ее голосе чувствовалась боль.
Он представил себе ее красные щеки и, несмотря ни на что, улыбнулся. Он ни разу не встречал девушку, которая бы так сильно краснела.
– Пожалуйста, не извиняйся.
Наступило напряженное молчание.
Лукас осознавал каждый вдох и жест Руби. Шорох ее одежды, скрип туфель, шелест ароматных волос. Он чувствовал ее так, как никогда прежде. А может быть, это случилось потому, что он был один несколько недель, если не считать терапевта, который научил его, как ориентироваться в пространстве и справляться с основными задачами, вроде одевания, еды и питья.
Лукас время от времени натыкался на мебель, и ему совсем не хотелось, чтобы кто‑нибудь это видел. Он приказал своей экономке Беатрис Пеннингтон никого к нему не впускать. Но он не знал, что Беатрис обожглась.
– Лукас, мне придется остаться на несколько дней, чтобы помочь бабушке. И если я уговорю ее выйти на пенсию, тогда я помогу тебе подобрать новую экономку…
– Я не хочу, чтобы здесь был кто‑то еще, пока я выздоравливаю, – невежливо произнес Лукас.
О том, что его верная экономка выйдет на пенсию прямо сейчас, не могло быть и речи. Как он защитит свою частную жизнь, если по замку будут слоняться незнакомцы? Ему понадобится еще месяц или два, чтобы восстановить зрение.
– Я торчу здесь, чтобы журналисты ни о чем не узнали. Ведь в прессе было немало сообщений о скандалах в семье Ротвелл. Я не спровоцирую еще один.
– Но бабушке нужно.
– Я понимаю, ты беспокоишься о своей бабушке. Отвези ее к врачу, а потом уезжай отсюда. Пока ко мне не вернулось зрение, я не хочу нанимать новую экономку.
Руби тяжело вздохнула, и он снова услышал шорох ее одежды, словно ее плечи поникли.
– Ты не можешь торчать здесь вечно. У тебя свой бизнес, а у меня свой, поэтому я опять заведу разговор о свадьбе Дельфины Рейнберд.
Лукас стиснул зубы:
– Не твое дело, как я веду свой бизнес. И я уже дал тебе ответ по поводу свадьбы.
– Но ты не понимаешь, как это важно для меня.
Умоляющая нотка в ее голосе чуть не заставила Лукаса согласиться. Но он меньше всего хотел устраивать медийный цирк в своей частной резиденции. Папарацци, дроны и вертолеты… Он и в лучшие времена предпочитал одиночество. Можно только догадываться, что журналисты устроят, узнав о его слепоте.
В детстве репортеры везде совали свой нос, пытаясь узнать последние новости о его родителях, которые то сходились, то расходились. Некоторые журналисты даже следили за ним, прося прокомментировать отношения его родителей. Это не только смущало Лукаса. Ему приходилось строго контролировать свои эмоции, чтобы пресса не сочла родительские отношения тем, что заслуживает освещения в печати.
Он ненавидел, что пресса постоянно цепляется к нему и документирует каждый его шаг.
– Мне жаль тебя разочаровывать, но свадьбы здесь не будет. Поищи другое место.
– Но нет ничего лучше Ротвелл‑Парка. Здесь такая чудесная готическая атмосфера, и я знаю, что благодаря ей свадьба Дельфины станет зрелищнее, особенно если ее будет снимать Харпер. Дельфина приезжала сюда ребенком со своими родителями на одну из вечеринок твоих родителей. Поместье так впечатлило ее, что с тех пор она мечтает выйти здесь замуж. Приедут крупнейшие мировые знаменитости и даже члены королевской семьи. Это поможет мне, Харпер и Аэрин привлечь еще больше богатых клиентов. Собственно, мы на это и рассчитываем. Эта свадьба поднимет наш бизнес на новый уровень.
Лукас старался не воображать умоляющее выражение лица Руби, но оно все равно появилось в его мозгу. Он представлял себе ее карие глаза,
