Смерть одета в белое - Эмма Вульф
– Где она? Что с ней? – с ужасом закричал я дрожащий голосом.
– В той же палате, но вам туда нельзя, – пробормотала девушка, глядя на меня большими и сочувствующими глазами.
Я побежал по знакомым мне коридорам и лестницам. Дверь 856 палаты была открыта, я заглянул туда и увидел Еву, стоящую на коленях у койки. Она рыдала. Анна лежала на спине, её рука безжизненно свисала с краю койки, а лицо было накрыто белой простыней. Рядом стоял мужчина в белом халате и с какими-то бумагами в руках. Он понимал, что от Евы будет мало толку и посмотрел на меня с надеждой в глазах.
Это был лечащий врач Анны. Он подсказал мне, куда обратиться, чтобы организовать похороны. Я внимательно его выслушал и записал номера телефонов.
Ева плакала целыми днями, я занимался организацией похорон и старался не дать ей расклеиться ещё больше. Свою боль она заливала водкой. Мне было больно смотреть на то, как она убивает себя. Но я ничего не мог поделать. Выпив достаточно алкоголя, она забывалась тяжёлым сном. Каждый раз она просыпалась среди ночи от собственных криков в холодном поту и в слезах. Я обнимал её, успокаивал, и она снова засыпала. На похоронах присутствовали мы с Евой и ещё несколько родственников, которым, казалось, было все равно, кого они хоронят. Никто не проронил ни одной слезинки. После похорон мы сразу поехали домой. Ева приняла в душ и легла. Я ушёл в ванную, умылся, принял душ. Всё это время я думал. Она спросила, есть ли бог на самом деле. Ещё месяц назад я не задумываясь сказал бы да. А если он действительно существует, как он мог допустить смерть девочки? Почему самые ужасные преступники до сих пор дышат, а девочка, у которой было столько возможностей, столько открытых дверей впереди, умирает? Почему тринадцатилетней Анне пришлось так быстро оставить нас? Ведь она только начала знакомиться с этим миром, только начала распускаться, словно бутоны сирени. Почему так происходит?
Ева рассказала мне историю двух кустов сирени у них во дворе. Тот, который больше, их с Анной родители посадили, когда родилась Ева. А второй – в день рождения Анны. Эти кусты росли вместе с девочками и были дороги каждой из них. Каждый раз, когда Ева проходила мимо сирени, она не могла сдержать слезы. Она падала на колени рядом с кустом Анны и плакала. А я сидел рядом и утешал её. Хотя прекрасно понимал, что мои слова ей никак не помогут. Эта девушка-загадка, с которой я познакомился совсем недавно, стала для меня целым миром, а я для неё был не больше, чем близкий друг. Единственным, кто знал, сколько потерь было в её жизни.
Я вышел из ванной и вошёл в комнату. Ева лежала на кровати в полной темноте. Я отводил от неё взгляд, когда увидел, что у неё в руке что-то блестнуло. Я сразу же включил свет и бросился к ней.
Ева лежала в кровати, сжимая в руке лезвие канцелярского ножа, вся в крови, из вены на руке ещё сочилась кровь. Я зажал рукой вену и вызвал скорую.
Через три дня я похоронил Еву. Я предложил её родственников не присутствовать на похоронах. Никто даже и не подумал возразить. Донести гроб мне помогли мои друзья, постояв со мной минут 5, они ушли, оставив меня наедине с двумя сёстрами. Я вернулся домой под утро. Сколько я ни пил, заглушить душевную боль это не помогло.
Я стоял посреди комнаты, в которой мы с Евой столько раз вместе засыпали.. . Меня переполняли воспоминания. Я осмотрел комнату, моё внимание привлёк клочек бумаги на полу возле тумбочки. Я поднял его и развернул. "Марк, я тебе никогда не говорила, прости меня за это. Я люблю тебя. Действительно люблю. Ты единственный, кто не захотел меня оставить, даже зная, что творится в моей жизни. Я безумно благодарна тебе за то, что всегда был рядом, был немым свидетелем всех моих истерик. Спасибо тебе за поддержку, за твою любовь, верность и заботу. Ни от кого я не чувствовала такой нежности, какую ты мне дарил каждый день. Прости, что не отвечала взаимностью и не показывала своих чувств. Но как бы ты не был мне дорог, я не смогу жить без Анны. Она была частью меня самой. Я надеюсь, когда-нибудь ты поймёшь меня и простишь. Вечно твоя Ева. "
Меня как будто ударили в под дых. Я упал на колени и зарыдал. Я не мог поверить, что её больше нет, не мог простить ей этой душевной слабости, её поступок. И себя. За то, что не мог поступить так же.
Прошло 60 лет со дня её смерти. Мне недавно исполнилось 84 года. Я до сих пор помню её. Её смех, её улыбку, морщинки у глаз, которые появлялись, когда она смеялась. Я так и не смог полюбить другую. Сейчас я нахожусь в больнице под постоянным присмотром врачей. Они говорят, мне не долго осталось. Считается, что смерть ходит в чёрном одеянии и с косой. А вот я вижу её в белом халате и в маске. Эти люди в белом не разрешают мне покидать территорию больницы, так как моё состояние достаточно тяжёлое. Но иногда, после долгих и упорных уговоров, меня привозят на ту самую поляну, где Ева так любила лежать и смотреть на звезды. И я, так же, как и 60 лет назад, ложусь в мягкую траву и любуюсь звездным небом. И каждый раз вспоминаю тот самый вопрос, с которого все началось: "А ты веришь в бога?"
