Желанный скандал - Дэни Коллинз
Люка был полной противоположностью всем, с кем ей приходилось вести дела.
Он не мальчик из городской квартиры, который стал звездой и не знал, как с этим справиться. Его воспитали как будущего короля. У него безупречная репутация, но он хочет, чтобы Эми ее разрушила.
Он считает Эми мастером своего дела. Однако в глубине души она боится, что он выбрал ее по другим, более мрачным причинам.
Набирая сообщение для Клэр и Би, пока ехала в лифте, она притоптывала ногами, стараясь высвободить эмоции. Она написала своим коллегам, что уезжает из города с важным клиентом, который предложил «солидную сумму» за работу.
Невозможно поверить в то, что Люка Альбицци такой же клиент, как и все остальные. Он таким не был. Не только потому, что он – король. Или потому, что он олицетворял собой сексапильность.
Он заставлял Эми реагировать на него, как… Она ущипнула себя за переносицу. Она вела себя с ним как глупая школьница.
Так не годится. Сейчас она старше и мудрее. Мужчинам больше не разрешается использовать ее естественные желания, чтобы воспользоваться ею. Кроме того, Люка ее клиент. Их отношения должны быть строго профессиональными.
Когда двери лифта открылись, пришло сообщение от Клэр. Она написала, что будет управлять всем удаленно. Би пообещала прислать шаблон контракта по электронной почте. Ни одна из них не возражала против отъезда Эми.
Она поспешила в бутик. К счастью, у нее была отличная фигура, на которую было легко подобрать одежду. Ей не пришлось покупать зубную щетку. Она всегда носила в сумке предметы первой необходимости, чтобы освежиться в перерывах между встречами с клиентами.
Эми затаила дыхание, спустившись по лестнице на автостоянку, когда звякнул лифт. Вышли охранники Люки. Один посмотрел на нее и едва заметно кивнул. Подъехал внедорожник. Люка взглянул на Эми и подошел к дверце, которую для него открыли.
– Я сомневался, что вы сможете купить то, что захотите, менее чем за час. – Его взгляд упал на ее сумку. – Ваше умение сдерживать обещание вдохновляет.
– Вдохновение – краеугольный камень нашей работы. Я не шучу. Я всегда выполняю свои обещания. – Она отдала охраннику свои покупки и села в машину рядом с Люкой, решительно игнорируя аромат короля, который представлял собой комбинацию лосьона после бритья, эспрессо и запаха его тела.
Когда дверца закрылась и внедорожник тронулся с места, Эми вытащила планшет из сумки, твердо решив приступить к работе.
– Я хочу поискать информацию о вас. Может, вы сами мне все расскажете?
Люка нажал кнопку, и между ними и водителем поднялся экран.
– Что вы знаете о моей семье? – спросил он.
Она поджала губы.
– Самые элементарные сведения. Я знаю, что ваш отец недавно скончался. Шесть месяцев назад? Мне очень жаль.
Он отклонил ее соболезнования коротким кивком.
– А ваша мать умерла раньше? – тихо спросила она.
– Двадцать лет назад. Нам с сестрой было по одиннадцать лет.
– Это определенно была очень тяжелая потеря для вас и вашей сестры. Мне очень жаль.
– Спасибо, – хрипло ответил он, и что‑то в его поведении подсказало ей: хотя его мать умерла два десятилетия назад, он все еще оплакивает ее. А вот со смертью отца он уже смирился.
– А принцесса София… – Эми посмотрела на свой планшет, чтобы подтвердить впечатления, которые пришли ей в голову. – Она выполняет дипломатическую миссию?
– София очень успешный человек. – Он говорил о сестре с такой гордостью, что Эми выпрямилась. – Она начала отстаивать интересы девочек, когда ей было всего год. Мы оба изучали политологию и экономику, но потом я занялся новыми технологиями, а она защитила докторскую диссертацию по гуманитарным наукам. Совсем недавно она сыграла ключевую роль в торговых переговорах на Балканах. Она отлично поработала с беженцами, охраной материнского здоровья и реагированием на чрезвычайные ситуации.
– Об этом я не знала, – неуверенно сказала Эми. Родители лишили ее наследства, и она прошла долгий путь, делая карьеру. Но такие женщины, как его сестра, заставляли ее чувствовать себя ужасной неудачницей.
– Она замечательная. Правда. И она намного терпеливее меня в политических вопросах. Я ненавижу дураков, а она готова тратить время на то, чтобы люди приняли ее точку зрения. Мы оба знаем, как должна развиваться Валлия. Моя сестра хочет добиться согласия и изменений на культурном уровне. Она лучше подходит для роли королевы и, возможно, квалифицированнее меня. Кроме того, она на час старше меня. Корона принадлежит ей по праву рождения.
– Вот это да. – В ее голосе слышалось растущее поклонение герою, потому что она ничего не могла с собой поделать. – Редко услышишь, как сильный мужчина так поддерживает кого‑то, особенно женщину. Это так мило.
– Я не милый, Эми. И вытряхните эту идею из своей головы прямо сейчас, – отрезал Люка. – Я достаточно умен, чтобы видеть очевидное. И достаточно предан своей стране и своей сестре, чтобы сделать выбор, который будет правильным для всех. Это не имеет ничего общего с умением быть милым.
Он снова заговорил таким тоном, который категорично отвергал любые ее попытки представить его в лучшем свете.
Однако Эми с вызовом спросила:
– Что плохого в том, чтобы быть милым, добрым и чутким?
– Я не оправдываю жестокость. – Он скривил губы. – Но вы говорите об эмоциях, а эмоции требуют постоянной подпитки. Рано или поздно начинаешь делать что‑нибудь, чтобы просто почувствовать себя добрым. И получаешь внешнее подтверждение того, что люди верят в твое сочувствие. Чтобы хорошо управлять страной, – с презрением произнес он, возможно критикуя правление своего отца, – нельзя полагаться на эмоции, когда принимаешь решения. В противном случае ты будешь делать то, что удовлетворяет твои желания. Она обдумала его слова.
– Странно, что вы хотите отказаться от короны. Ведь вы готовы делать все, чтобы стать идеальным королем.
– Вот почему моя сестра не требует от меня передать ей трон. Она отказывается ввергать Валлию в смятение, борясь за право на власть, когда я здоров, дееспособен и пользуюсь огромной популярностью. Она не может назвать меня неподходящим королем и занять трон. Очевидно, она лучше меня справится с обязанностями и спасет страну от нового разгрома.
– Почему вы ее обошли? Законы о первородстве?
– Сексизм. Наш
