Барбара Картленд - Призрак в Монте-Карло

— Я не буду говорить о твоем отце, — заявила она. — Во всяком случае, сейчас. Когда-нибудь я расскажу тебе о нем. А в настоящий момент у нас есть более важные дела. Ты, Мистраль, будешь жить со мной. Я рада, что ты будешь рядом. Однако с самого начала я хочу дать тебе понять — четко и ясно, — что я ожидаю от тебя полного и беспрекословного подчинения. Ты должна подчиняться мне независимо от того, понимаешь ли ты, чем я руководствуюсь, или нет. Отныне ты будешь слепо подчиняться мне. Ясно?

Эмили говорила очень жестко, и Мистраль снова охватил страх, однако она решительно подавила в себе это чувство.

— Конечно, тетя Эмили. Единственное мое желание — слушаться вас во всем.

— Прекрасно! Теперь я расскажу тебе, каковы наши планы. Сегодня мы закажем для тебя туалеты. Я уже послала за мадам Гибу, одной из лучших портних в Париже. Это очень дорогая портниха, однако у нее есть право устанавливать такие высокие цены: она ученица самого месье Борта, которому покровительствует императрица Евгения. Мадам Гибу сошьет тебе весь гардероб. Да, у тебя будут дорогие платья, но зато они подчеркнут все достоинства твоей внешности, и поэтому, когда ты наденешь их, ты будешь чувствовать себя уверенно, ты убедишься в своей силе и способности привлекать к себе внимание.

— О, благодарю вас, тетя Эмили. — У Мистраль от восторга перехватило дыхание. — Если бы вы знали, как я мечтала…

— Дай мне закончить, — перебила ее Эмили. — Я еще не все сказала.

— Да, тетя Эмили.

— Мы с тобой редко виделись за те двенадцать лет, что ты провела в Конвенте. Я не знаю, что тебе известно или что ты помнишь о своем детстве и истории твоей семьи. Твоим дедом был достопочтенный Джон Уайтам, младший сын лорда Уайтама, английского дворянина. Я была его старшей дочерью, однако он никогда не был женат на моей матери-француженке. Твоей бабушкой была англичанка из очень благородной семьи. Она умерла, когда твоей матери было пять лет, оставив ее на попечение своих родителей, сэра Херуорда и леди Бергфилд. Они совсем забросили свою внучку, не уделяли ей никакого внимания и обращались с ней довольно грубо. И тогда твой дед, обнаружив это, привез ее в Бретань и оставил на попечение моей матери… и меня. Он был небогат и к тому же довольно расточителен. Это я содержала тебя — только я! В течение двенадцати лет, что ты провела в Конвенте, я покупала тебе одежду, платила за обучение, я следила за твоим воспитанием. Я отдельно платила за уроки музыки, английского, французского и немецкого. Все уроки по постановке речи, танцев и этикету не входили в программу обучения. Я платила за них — именно я!

— Я не знала этого, — проговорила Мистраль. — Спасибо, тетя Эмили!

— Я не хочу, чтобы меня благодарили, — оборвала ее Эмили. — Я рассказала тебе это лишь для того, чтобы ты поняла, каково твое положение. Твои английские родственники ни разу не предприняли попытки разыскать твою мать. Но твой дед почти все последние годы своей жизни провел вдали от Англии, так что, возможно, они даже и не подозревают о твоем существовании. Таким образом, я — твоя единственная родственница, твоя тетка, твоя семья.

— Да, тетя Эмили.

Звучавшая в словах тетки странная резкость, даже агрессивность, привела Мистраль в смятение.

— Этого достаточно, чтобы мы понимали друг друга, — продолжала Эмили. — Теперь дальше. Я замужняя дама. Я вышла замуж за графа. Он умер, и нам нет надобности говорить о нем, однако я остаюсь госпожой графиней. Там, куда мы собираемся, я не буду использовать свой титул. Я назовусь другим именем и останусь инкогнито. На это у меня есть свои причины.

— Мы куда-то едем! — воскликнула Мистраль. — Куда же?

— Всему свое время, — ответила Эмили. — Мы отправляемся в длительное путешествие, которое я готовила многие годы.

— И вы собирались взять меня… с собой? — робко спросила Мистраль.

— Да, я собиралась взять тебя с собой, — ответила Эмили. — Мы продолжим разговор на эту тему, когда ты будешь готова. Но запомни: ты ни с кем не должна обсуждать ни мои, ни свои дела. Как бы нас ни расспрашивали, как бы ни пытались выяснить, кто мы такие, ты не должна ничего говорить.

— Но если меня будут спрашивать, кто я такая? — предположила Мистраль. — Что мне отвечать? Разве и у меня будет другое имя?

— Совершенно верно, — ответила Эмили. — Ты никому не должна говорить, что твое имя Уайтам. Понятно? Ты не должна даже произносить это имя. Меня будут звать мадам… да, мадам Секрет! Это вполне приемлемо. Я хочу возбудить их любопытство — и они умрут от любопытства; я хочу, чтобы они задавали вопросы — и все примутся задавать кучу вопросов; я хочу, чтобы о нас говорили — все начнут судачить о нас.

— Но, тетя Эмили, я ничего не понимаю.

— Ну какое это имеет значение? Я же сказала тебе, Мистраль, что ты должна подчиняться мне. Добавлю, что ты должна доверять мне. Я знаю, что хорошо для меня, поэтому можешь не сомневаться — мне известно, что будет хорошо и для тебя. Ясно?

— Да, тетя Эмили.

— Договорились. Мы отправимся в путешествие вместе. Ты и я. А цель нашего путешествия пока останется моей тайной.

Мистраль собралась было что-то сказать, но в дверь постучали, и вошла Жанна.

— Приехала мадам Гибу.

— Отлично, — проговорила Эмили. — Попроси ее войти. А ты, Мистраль, быстро пойди оденься. Только платье надевать не надо. Мадам будет снимать мерки.

— Но сначала мадемуазель должна позавтракать! — воскликнула Жанна. — Я отнесла завтрак в ее комнату почти двадцать минут назад — я думала, что именно этого вы и ожидали от меня.

— Какая же ты дура, Жанна! Я хотела, чтобы мадемуазель позавтракала здесь! Ну ладно, ничего страшного. Мистраль, позавтракай в своей комнате, пока будешь одеваться, но не задерживайся.

— Хорошо, тетя Эмили, — покорно проговорила Мистраль и вышла из комнаты вслед за Жанной.

Эмили наблюдала за ней. Подойдя к двери, Мистраль через плечо оглянулась на тетку, робко улыбнулась ей и помахала рукой. На мгновение Эмили показалось, что это Элис улыбается ей, Элис машет ей рукой на прощанье. От такого сходства у Эмили на глаза навернулись слезы. Дверь закрылась, и Эмили осталась одна.

— Элис! — прошептала Эмили.

Кажется, только вчера Элис так же ласково улыбалась ей. Как она была красива, как привлекательна! Как много значили для Эмили эти нежные ручки, которые обвивались вокруг ее шеи. Перед ее глазами стояла маленькая Элис, которую Джон Уайтам привез из Англии: испуганная десятилетняя девчушка с голубыми глазами, которые казались слишком большими для ее крохотного личика, с пухлыми губками, которые начинали дрожать при грубом окрике.