Пенни Джордан - Вновь любима

— Господи, Пэтси, с тех пор прошло десять лет! — воскликнула она. — Неужели ты думаешь, что глупое детское увлечение может иметь хоть какое-то отношение к моей нынешней жизни? Да я уже толком и не помню, как он выглядел. Сейчас ему, должно быть, лет около сорока?

Последнюю фразу ей удалось произнести так, словно Роберту вот-вот уже выходить на пенсию. Ее светская улыбка и небрежное передергивание плечами давали понять, что сейчас, по прошествии стольких лет, мысль о том, что она могла влюбиться в подобного человека, не может вызывать у нее никаких чувств, кроме снисходительного презрения к заблуждениям юности.

— Ты хочешь сказать, что тебя это нисколько не волнует? — уставилась на нее Пэтси.

— Что именно? — осведомилась Холли, разглаживая несуществующую складку на юбке. Сочетание желтого шелка оттенка чайной розы и ее золотистых волос казалось ей не особенно удачным. Все равно что позолотить лилию, протестовала она, но ее консультант по связям с прессой, Элейн Харрисон, настояла на своем. И все ради бизнеса! В интересах дела, утверждала Элейн, Холли следует обрести определенный имидж, чтобы потенциальные покупательницы ее продукции не только ассоциировали себя с ней, но и стремились к подражанию. «Но ведь это буду не я!» — кипятилась Холли, досадливо морщась. «Нет, это будете вы, — энергично перебила ее Элейн. — Вы привыкнете к своему новому облику и поймете, что я была права. Верьте мне, в своей области я профессионал».

Холли неохотно уступила, но не потому, что согласилась с доводами Элейн. Просто она чувствовала, что обязана пожертвовать собственными интересами ради сотрудников фирмы, которые поддержали ее в самом начале, когда она едва сводила концы с концами. «Мы же не собираемся изменять вашу личность, — немного смягчилась Элейн. — Просто подчеркнем достоинства вашей внешности».

Да, они не изменили ее. Но иногда ей этого очень хотелось…

— В общем, Роберт решил здесь поселиться, — продолжала Пэтси. — Я-то думала, он уехал навсегда. Из того, что о нем пишут в газетах, видно, что он разбогател и приобрел огромное влияние. Мне бы и в голову не пришло, что Роберт захочет обосноваться в нашей глуши. Когда о нем читаешь, складывается впечатление, что он имеет клиентов во всех концах света и постоянно летает в разные страны. По профессии он финансовый консультант. Естественно было бы предположить, что он предпочтет жить в Нью-Йорке или в Лондоне.

В тоне Пэтси отчетливо слышалось разочарование. Она явно не могла взять в толк, как это человек, имеющий возможность поселиться в любой столице мира, готов похоронить себя в тихой английской деревушке. В отличие от нее Холли не представляла себе жизни в огромном городе, где все друг другу чужие… Ничего хуже и быть не может. Но ведь она не Пэтси. И не Роберт Грэм. Однако следовало признать, что его решение перебраться в сельскую местность на постоянное жительство удивило и ее, но Пэтси об этом знать не обязательно.

Однако кое в чем Пэтси ошибается. Роберт не летал по всему свету, чтобы встретиться с клиентами. В последнее время он приобрел такую репутацию, что желающие получить у него консультацию сами приезжали к нему. Он больше не был заурядным финансистом, которого нанимали миллионеры. Роберт сам стал миллионером.

Холли не завидовала его богатству. Большое состояние накладывает на его обладателя определенные обязательства. Правильно распорядиться им бывает подчас чрезвычайно сложно, в чем она начала убеждаться на собственном опыте.

— Значит, приезд Роберта тебя нисколько не волнует? — Пэтси прикусила губу от досады. Холли стало смешно — впервые с тех пор, как она узнала о покупке Робертом «Усадьбы». Эта новость повергла ее в смятение, оледенила сердце, нарушила спокойное течение жизни. Неудивительно, что она обратилась мыслями к своему саду, начала лихорадочно изобретать новые сочетания цветов, стремясь уцепиться за что-то привычное и определенное, чтобы обрести душевный покой. Посажу тюльпаны и незабудки, думала она, и буду с нетерпением ждать весны, это поможет мне пережить долгую холодную зиму.

— Меня многое волнует, — поправила она подругу, иронически усмехнувшись. — Например, экология, уничтожение лесов, разрушение, которое человечество несет не только себе, но и природе.

— Ну, это понятно, — Пэтси нетерпеливо отмахнулась. — Ты же прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Возвращение Роберта тебя волнует?

Холли встала, потянулась за сумочкой. Волосы мягкой волной упали ей на лицо, скрывая глаза.

— Нет, нисколько. С какой стати? — спросила она и сухо добавила: — Повторяю, меня многое «волнует», как ты выражаешься, Пэтси. Проблемы, которые я перечислила, для меня гораздо важнее, чем Роберт Грэм. — Натянуто улыбнувшись, она выпрямилась и продолжила: — Что касается Джеральда, полагаю, у тебя нет оснований для беспокойства. Ты видела его новую секретаршу?

— Нет… Нет, не видела. А почему ты спрашиваешь?

— Ей пятьдесят пять лет, она замужем и имеет двоих взрослых детей и четырех внуков, — холодно сообщила Холли.

Выйдя на улицу, она немного постояла, подставив лицо солнцу и наслаждаясь чудесным сентябрьским теплом. Вчера было полнолуние, в посвежевшем воздухе ощущалось предчувствие грядущей осени. Холли вспомнила о своих шкафах, набитых новой осенней одеждой, которую Элейн Харрисон буквально заставила ее купить. Фирма Холли планировала выпустить перед Рождеством новые духи и косметические средства, так что Холли предстоял целый шквал интервью в газетах и на телевидении. Необходимо достойно выглядеть и вообще о многом подумать, учесть массу мелочей. Холли заявила, что будет носить только одежду из натуральных тканей, и ощутила легкое раздражение, когда Элейн Харрисон с энтузиазмом поддержала ее и торжественно провозгласила: «Отлично! Это подчеркнет ваше уважительное отношение к окружающей среде. Движение «зеленых» нынче в моде».

Холли не успела даже возразить, что ее намерение продиктовано вовсе не желанием следовать моде, как Элейн уже перескочила на другую тему и поздравила Холли с решением не делать химическую завивку.

«Правильно, главное — естественность!» — заключила она.

Холли так и подмывало вставить, что безумно дорогую ежемесячную стрижку у престижного парикмахера и столь же дорогостоящую процедуру осветления волос, требующую регулярного посещения фешенебельного лондонского салона, едва ли можно назвать «естественными», но какой смысл спорить? По правде говоря, ей даже нравилась строгая простота и элегантность ее новой прически, когда она к ней немного привыкла. Такая прическа гораздо больше к лицу тридцатилетней женщине, чем распущенные по плечам длинные волосы. Просто Холли терпеть не могла, когда ей что-то навязывали. Кроме того, ей претила нынешняя «мода» использовать движение «зеленых» исключительно в коммерческих целях, забывая о высоких нравственных принципах, исповедуемых представителями этого направления.