Случайный наследник - Настя Ильина
Мы с ней точно пересекались в прошлом.
Вопрос — когда?
— Пусти! — шипит девчонка.
Появляется бредовое желание впиться в её губы и попробовать их на вкус.
Мне кажется, что я уже делал это, и мне нравилось.
Дышу чаще, молча смотрю на неё, а она на меня.
Звонкая пощёчина оглушает, приводит в чувства, и я дёргаю девчонку на себя.
— А вот это ты сделала зря. Придётся теперь платить за этот опрометчивый поступок, — рычу, притягивая её к себе на опасно близкое расстояние.
Часть 4. Никита
Девчонка закатывает глаза и обмякает в моих руках. Она решила каждый раз терять сознание? Что за хлюпик мне попался?
— Эй! Не вздумай снова падать! Я не нанимался таскать тебя! — сердито фыркаю я.
— Тогда пусти, — хитро произносит девчонка, и я отпускаю.
Она скрещивает руки на груди в защитной позе и смотрит на меня так, словно столкнулась со своим злейшим врагом, а я не могу взять в толк — где уже видел её раньше?
— Мы с тобой знакомы, верно?
Мой вопрос пугает её, потому что девчонка бледнеет и начинает нервно пожёвывать губами. Ведёт себя так, словно впервые видит меня, но при этом я понимаю, что это не так. Она меня узнала сразу. Явно наша встреча запомнилась ей не как самое приятное в жизни мгновение.
— Как тебя зовут?
Молчит.
Перед глазами появляется деревенский клуб и девчонка с большими карими глазищами, которые почти сразу запали мне в душу. В них я увидел искренность и простоту впервые в своей жизни. Сейчас она сильно изменилась, повзрослела, но всё равно проглядываются в ней черты той самой Мышки, что вскружила мне голову.
— Маша, — отвечаю за неё, и она отводит взгляд в сторону. — Как так получилось, что ты беременна от меня?
Мы с ней даже не спали. У нас была лёгкая интрижка, поцелуи под луной и кое-что ещё. Мы заходили далеко, но так и не успели переспать. То, что было между нами, можно назвать детским лепетом, вели себя как подростки. Я тогда узнал, что ей ещё нет восемнадцати, и побоялся трогать её, а потом наступила пора возвращаться в город. И я бросил её. Не попрощался, просто передал записку со словами: «Спасибо, за чудесный отпуск». Я не думал даже, что она снова появится в моей жизни, но теперь, когда вспомнил её, понимаю, что эта Мышка на самом деле проникла глубоко в душу и обосновалась в ней.
— Это вам следует спросить у врача, который должен был оплодотворить суррогатную мать, — заикается Маша.
Она то «тыкает», то «выкает». Наверное, пока не определилась, как общаться со мной, а я понимаю, что нахожусь в ещё большей панике, чем раньше. Не просто так именно девчонка, с которой я когда-то поиграл в «любовь», оказалась беременна от меня. Кто-то хотел использовать это против…
— Ты как-то связана с моим братом? — спрашиваю ледяным голосом.
— С братом? — переспрашивает Мышка.
— С Игнатом. Ведь кто ещё мог додуматься до того, чтобы оплодотворить именно тебя? Только он, чтобы сделать мне побольнее, чтобы убить двух зайцев одним ударом.
Посмеиваюсь, потому что у моего братца точно ничего не получится.
— Я не виделась с Игнатом с того самого момента, как вы оба уехали. Я не понимаю, о чём ты говоришь и для чего тебе нужен ребёнок. Повторюсь: у меня мама больна, и мне нужно успокоить её. Отпусти меня, и я не стану обращаться в полицию.
Говорит, словно имеет дело с преступником, и мне становится до чёртиков смешно. Нервный хохот срывается с губ, но лишь на мгновение, а затем мой взгляд наполняется серьёзностью.
— Ты на самом деле считаешь, что я отпущу тебя? Вот так просто? Ты теперь носишь под сердцем моего ребёнка. Придётся согласиться на мои условия, ведь ты же не станешь избавляться от него? А поднять малого самостоятельно не сможешь — у тебя мама больная, деньги нужны на её лечение.
По взгляду девчонки понимаю, что она не пойдёт на аборт. Слишком хорошо она воспитана, слишком правильно. И я вижу, что она ничуть не изменилась — осталась всё той же тихой Мышкой.
— Тебе этот ребёнок не нужен. Я не вижу в твоих глазах отцовской радости. Зачем тебе потребовалась суррогатная мать?
Внимательно наблюдаю за девчонкой, чтобы понять, как много ей известно, и может ли она на самом деле быть на стороне кого-то из моих врагов.
— А тот, кто заплатил тебе, не сказал, зачем мне нужна суррогатная мать и ребёнок?
Она дёргается, отводит взгляд в сторону и тяжело вздыхает, а сама косится в сторону двери, прекрасно осознавая, что сбежать так просто не получится.
— Я не собираюсь оправдываться и повторять сотню раз, что ни на кого не работаю, если ты не веришь мне, это твое дело. Я понимаю, откуда столько подозрительности — тяжело чахнуть над златом, как царь Кощей, ожидая, что кто-то может прийти и отнять его. Злейшему врагу не пожелаю такой же участи.
Её слова заставляют меня искренне рассмеяться.
— Такой участи? Да о такой участи мечтает каждый. У меня есть всё, Мышка. Есть женщины, которых я хочу; есть еда, которую я хочу; есть прислуга, чтобы делать то, что я не хочу; есть тачки, которые я хочу; есть отдых в любом месте мира, куда захочу.
— Ты говоришь как ребёнок. Возможно, всё это на самом деле предел твоего счастья. И мне жаль тебя, потому что у тебя нет самого главного — любви и человечности.
Закипаю, начинаю злиться, когда кто-то лезет в мою душу. Я готов взреветь, прижать девчонку к стене и сказать, что у меня есть и будет всё, что
