Маргарет Уэй - Возвращение в Бэлль-Эмбер
Филиппу пришлось трижды звать Кэрин, прежде чем она его услышала. Угроза дальнейших воспоминаний миновала. Она помчалась к двери, влекомая сестринскими угрызениями совести.
— Ну, ну, малыш, через несколько минут запеканка будет готова!
Спустя два дня вечером, когда Филипп был уже давно в постели, а Кэрин проверяла работы по теории музыки, раздался телефонный звонок. Кэрин положила на листы бумаги пресс-папье и подошла к телефону.
— Алло, Кэрин? — раздался на другом конце провода ясный, чистый, хорошо поставленный женский голос, показавшийся Кэрин знакомым.
— Да, Кэрин Хартманн у телефона. Кто говорит? — вежливо ответила Кэрин.
В ответ раздался легкий хриплый смешок, вероятно от волнения.
— Патриция Эмбер, дорогая. Ты, конечно, помнишь меня, Кэрин?
— Вы ошиблись номером, извините, — с недоверием ответила Кэрин и повесила трубку.
Телефон тотчас же зазвонил снова, но Кэрин была слишком подавлена, чтобы ответить на звонок. Она мягко сняла трубку и вновь опустила ее на рычаг. В конце концов, это не друг, подумала она с сожалением. А между тем она теряет время. Кэрин вернулась в гостиную. Ей еще предстояло проверить, по меньшей мере, работ десять. Как преподаватель, подумала Кэрин, она делает несомненные успехи. Общий уровень подготовки у нее высокий. Она снова села за работу, но минут через двадцать тишину нарушил дребезжащий звонок в дверь.
Кэрин резко подняла голову. Тревожиться не стоит: дверь на цепочке. Она пошла открывать, даже не потрудившись пригладить свои взъерошенные темные волосы.
На пороге стоял мужчина лет тридцати пяти, высокий, крепкого телосложения, но худой. Он, без сомнения, имел успех у женщин, в нем было какое-то мрачное великолепие: прямой классический нос, угловатые линии щек и скул, слишком резкие, чтобы назвать их красивыми. От него исходило ощущение силы и уверенности в себе, о чем говорила гордая посадка головы, широкий разворот плеч, а еще более живое умное лицо с тревожно блестящими черными глазами. Кэрин остолбенела, у нее прервалось дыхание. Кого-кого, а этого человека она будет помнить до конца своих дней.
Он, молча, смотрел на нее, его пронзительный взгляд она чувствовала, почти физически, всем своим существом.
— Почему, черт побери, ты не захотела говорить с Патрицией? Ты ее очень расстроила… — Его глубокий, исполненный высокомерия голос ударил по ней, как электрический ток. — Открой, Кэрин. Мне надо поговорить с тобой.
Он говорил настойчиво, и его вид, мрачно подумала Кэрин, не предвещал ничего хорошего. Эти черные брови и высокие резкие скулы придавали ему почти фантасмагорический вид. У Кэрин учащенно забилось сердце, и в ней заговорил дух противоречия.
— Как вы осмелились прийти сюда? — гневно заговорила она, чувствуя себя не в состоянии сдерживать более свои эмоции. — Это мой дом, и никто из Эмберов никогда не ступит на его порог! Ни одна магическая формула не может стереть из моей памяти прошедшие годы… слезы, пролитые из-за вас. Прошу вас, уходите. Нам не о чем говорить. Как можете вы считать иначе?
Он заговорил бесстрастно, и даже в изгибе его губ читалось ироническое равнодушие.
— Вижу, голос крови не ослаб с годами. Ева говорит в лице своей дочери. Открой дверь, дитя мое. Я не собираюсь ночевать на твоем пороге!
Его взгляд скользнул по ее изумленному лицу, и голос его стал мягко-настойчивым, утратив властные нотки, за что Кэрин готова была поставить ему «А» note 2.
— Пожалуйста, выслушай меня, Кэрин. Я только хочу помочь тебе, хотя тебя научили ненавидеть и презирать меня.
Кэрин затрясло от сознания собственной беспомощности. Спокойный ровный тон подействовал на нее сильнее, чем крик. Он был так мягок, так убедителен, что она поняла всю бесполезность, даже недостойность дальнейших пререканий. Он мог быстро выйти из себя, и Кэрин твердо знала, что тогда он себя покажет. Это слишком! Слишком! Слишком!
Она открыла дверь, и он быстро, как охотник, проскользнул в дом. Его громадный рост сразу заставил ее ощутить свою ничтожность. Она попала в ловушку, и на мгновение почувствовала себя в когтях у великолепной черной пантеры, презирающей общеустановленные правила и обычаи. Его черные, как вороново крыло, волосы блестели при свете лампы, а глаза уверенно встретили пристальный взгляд Кэрин.
— Ты не изменилась. Ты похожа на Стивена… Стоит только взглянуть! Те же глаза, та же фигура, та же миловидность. В один прекрасный день ты станешь красавицей!
Он отвел от нее свой мрачный пристальный взгляд.
— Пойдем в дом, Кэрин. Мне надо кое-что обсудить с тобой.
Он протянул руку, но Кэрин отпрянула от нее с силой, которую придавали ей оскорбленные чувства. Она попыталась избежать его прикосновения. В ней проснулась, вполне сложившаяся, женщина, готовая вступить в борьбу, даже если последствия окажутся роковыми.
Он не привык к какому-либо сопротивлению. Стальная хватка его руки не позволила ей отступить дальше. У Кэрин возникло пугающее чувство, что Гай Эмбер не упустит того, чего захочет. Он бросил колючий взгляд на ее растрепанные темные волосы, его голос почти срывался от нетерпения.
— Не бойся, Кэрин! Я никогда не сделаю тебе ничего плохого!
— Я не боюсь! — вскинула голову Кэрин, вызывающе устремив на него такой же пронзительный оценивающий взгляд, каким он только что смотрел на нее.
Он опять вгляделся в ее ясные глаза, изучая каждую черточку ее лица.
— Да, черт возьми, я не верю, что страх знаком тебе. Вот так-то лучше для нас обоих. Так пойдем же, мое непокорное дитя!
Он повел Кэрин в гостиную, как будто и дом, и она сама уже принадлежали ему. Слегка подтолкнув ее в кресло, сам сел напротив, глядя на нее не то чтобы сурово, но пронизывающе пристально.
— Теперь попытаемся внести ясность во всю эту неразбериху, которая тебя так беспокоит. Почему ты не ответила ни на одно мое письмо? Или обыкновенная вежливость уже вышла из моды?
Кэрин коротко, отрывисто рассмеялась, ухватившись за подлокотники кресла.
— О, это и правда непостижимо! Вы силой врываетесь сюда… в мой дом. Или вы рассчитывали на радостную встречу? Это было так давно, и все это… Хорошо, разрешите заметить, что вы слишком неожиданно явились, чтобы утешить меня. В вас нет ни доброты, ни чуткости, а только дьявольская хитрость. Вы жестокий и решительный человек, настоящий Макиавелли, со зловещим лицом и черными грозными бровями, и я знаю, что, при определенных условиях, вы можете быть неистовым и бешеным.
Кэрин все более возбуждалась.
Его голос прозвучал невероятно властно:
— Перестань нести всю эту чепуху и возьми себя в руки, дитя мое. Ты слишком возбуждена. — В испытующем взгляде его черных глаз появилось что-то вроде искреннего участия. — Хоть один раз за свою молодую жизнь выслушай факты, а не предубежденное мнение. Это больно, я знаю, но тебе надо знать правду. Прошлое безвозвратно ушло. Ваша матушка умерла. Ева стала жертвой своего собственного нелегкого характера. Это была ожесточенная, несчастная женщина, наказавшая самое себя, а заодно и нас всех. Она бы никогда не позволила нам видеть тебя и Филиппа. Ты, должно быть, помнишь, как вся семья Эмберов любила вас обоих. Она вычеркнула вас из нашей жизни, что, однако, не мешало ей спокойно принимать деньги, которые я ей посылал.
