Кейт Уолкер - Наслаждение и месть
Произнесла ли она эти слова вслух или про себя?
Но если сейчас Сейди к нему равнодушна, то почему она вся оживает и трепещет от одного его прикосновения? Почему ее волнует взгляд его темных глаз, запах его тела, звук голоса, дыхание и даже одно его присутствие? Все в Никосе будоражит ее.
Но Никос не отрываясь смотрел в глаза Сейди и не шевелился.
— Сейди… — наконец произнес он прерывающимся голосом.
Услышав свое имя, сорвавшееся с его губ, она почувствовала, будто в самое сердце ей вонзили стилет. Этот его греческий акцент, такой заметный в те ночи, когда он произносил ее имя в порыве страсти.
От воспоминаний у нее снова пересохли губы.
— Сейди… — повторил он и наконец осторожно передвинул палец, касаясь ее щеки.
И вдруг он наклонил голову и припал к ее губам.
* * *
Сейди показалось, что она ждала этого поцелуя всю жизнь. Никос целовал ее жадно и с такой нежностью, от которой замирало сердце, неторопливо и чувственно, отлично понимая, какое впечатление это производит на нее. Он откровенно соблазнял ее, а она поддавалась.
Пальцы Сейди обмякли, стакан выскользнул из ее руки и упал на пол. Она неясно услышала глухой удар стакана о толстый шерстяной ковер, плеск воды. Но затем забыла обо всем, кроме разгоряченного тела Никоса, его крепких объятий и волшебных поцелуев.
Он ласкал ее спину, запускал пальцы в ее темные шелковистые волосы, удерживая ее голову, побуждая Сейди сдаться под натиском чувств. Она тонула в пугающем и головокружительном мире сладострастия, ощущая лишь реакцию своего тела и слепо доверяя Никосу. Подняв руки, она обняла Никоса за шею и притянула к себе его голову, припадая к его губам в новом порыве неутолимой чувственности.
— Никос, — прошептала она у его щеки, когда он повернул голову и принялся целовать ее изящную шею и неистово пульсирующую жилку у основания горла.
У Сейди перехватило дыхание, трепет пробежал по всему телу. Почувствовав сильнейшее возбуждение, она передвинулась и крепче прижалась к мускулистому и разгоряченному страстью телу. Обхватив широкой ладонью ягодицы Сейди, он притянул ее к себе.
Жар их тел будто растворил ее плоть, на дрожащих ногах Сейди качнулась в сторону Никоса. Она услышала его резкий выдох сквозь стиснутые зубы, затем рука, которой он ласкал ее волосы, скользнула вниз и коснулась ее груди. Большим пальцем он принялся поглаживать ее сосок через ткань блузки. Сейди восторженно ахнула и крепче прижалась возбужденной грудью к горячей ладони Никоса.
— Да, Никос, да. Это…
Она не договорила, потому что он внезапно остановился.
— Нет! — Никос напрягся всем телом, резко откинул голову назад и взглянул на Сейди, на этот раз враждебно и неумолимо отвергая ее. — Нет! — повторил он намного решительнее.
Недавно ласкавшие руки теперь холодно и расчетливо отстраняли ее прочь. Слезы жгли глаза Сейди, но от изумления ей не хватило сил, чтобы расплакаться или заговорить. Она пару раз открывала рот, чтобы протестовать, но затем снова смыкала губы.
Ошеломленная, Сейди молча наблюдала за тем, как Никос одергивает пиджак и приглаживает взъерошенные ею волосы. И вот, в полном оцепенении от ужаса, она увидела, как он снова посмотрел на часы.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Никос понимал, что ему не следует прикасаться к Сейди. Зря он погладил ее щеку. Ощутив нежность и аромат ее кожи, мягкость ее волос, он уже не смог сдержаться.
Потребовалось сделать всего несколько шагов. Едва их руки соприкоснулись, он ощутил сильное возбуждение, которое всегда испытывал рядом с Сейди. Последние пять лет Никос старался не вспоминать о былом, не думать об этой женщине. И вот, едва ему удалось забыть вкус ее губ, как она снова оказалась рядом, волнуя, возбуждая и сводя с ума.
Он, вероятно, свихнулся, иначе не позволил бы Сейди увлечь его в очередной раз. Лишь одно прикосновение — и его поглотил водоворот испепеляющей страсти. У него сдавило горло, бешено заколотилось сердце.
Дьявол побери, нет! Он не намерен снова идти по той же опасной тропе.
— Повторяю, — сказал Никос, изо всех сил стараясь сохранять самообладание, — тебе есть что сказать перед тем, как ты уйдешь?
Голова Сейди шла кругом.
— Ну? — резко и нетерпеливо сказал Никос и снова недвусмысленно взглянул на проклятые часы.
— Я…
Сейди никак не могла отыскать слова. В отчаянии она слегка тряхнула головой. Заметив это, Никос зловеще нахмурился.
— Проиграла? — тихим эхом отозвалась Сейди, вспоминая, для чего явилась к нему.
— Я ни при каких обстоятельствах не продам тебе «Терновники», — произнес Никос, подтверждая худшие опасения Сейди, — и не сдам тебе дом в аренду.
— Что это взбрело тебе в голову? Мне от тебя ничего не нужно!
Судя по тому, как решительно Никос пригладил волосы, он не собирался уступать ей. И давал понять, что их разговор окончен.
— Тогда что же было минуту назад? Я уверена… — Она умолкла.
— Но ты. Я подумала. — У нее заплетался язык, она не могла говорить.
— Что ты подумала? — отрезал Никос.
— Я подумала, что… что… что, когда ты…
— Когда я поцеловал тебя? — с насмешкой протянул Никос. — Неужели ты считаешь, что это было проявлением теплых чувств? Или, может быть. Черт возьми, неужели ты решила, что это была любовь?
Сейди почувствовала, как густо краснеет.
— Тогда сожалею… — продолжал издеваться над нею Никос.
— Нет, не сожалеешь! — наконец выпалила Сейди, от злости обретя дар речи. — Ни о чем не сожалеешь. И я знаю, что это не было проявлением любви.
О какой любви речь? Разве способен любящий человек так быстро сменять симпатию на ненависть?
— Определенно не было, — холодно подтвердил Никос.
— Тогда что это было?
Демонстрация беспощадности? Гнусное испытание?
— Разве непонятно? — тихо спросил Никос. — Я не сдержался.
Он хотел удивить ее и удивил. Сейди рассчитывала совсем не на такой ответ. Никос понял, что добился своего, когда увидел, как она от изумления вздернула подбородок и широко раскрыла зеленые глаза. На красивых губах Никоса заиграла улыбка, которая ничуть не смягчила черты его лица и ледяной взгляд.
Он молчал достаточно долго, ожидая, пока его слова окажут должное воздействие, затем решил добить Сейди.
— Считать это комплиментом? Если да, то тебе следует оттачивать свое мастерство.
Однако ее язвительность и желание отплатить той же монетой никоим образом не задели его, по крайней мере, виду он не подал.
— Похоть я сдержу, — продолжал он, будто не слыша Сейди. — Я умею управлять своими желаниями: либо уступаю им, либо нет.
