Кэрол Мортимер - Нежное сердце
Грейс едва держалась на ногах от усталости, поэтому она опустилась на один из четырех стульев, стоявших возле стойки для завтраков. Если этот вечер — пример того, как ей предстоит жить в течение следующего месяца, она может и не выдержать испытательный срок, и не важно, какой высокой будет зарплата. Да и изматывающие проверки службы безопасности оптимизма не добавляют.
Глава 2
— Dios mio!
Грейс тут же вскочила, услышав удивленный, с хрипотцой голос. Девушка почувствовала, как краска покидает ее лицо. Вглядываясь в полумрак кухни, она увидела высокую внушительную мужскую фигуру и сразу узнала Цезаря Наварро. Он стоял в дверях кухни и смотрел на нее теми самыми пронзительными черными глазами, которые она с интересом рассматривала на фотографиях.
Отдохнув после того, как Рафаэль отпустил ее, Грейс решила возвратиться в свой пустующий коттедж не сразу. Она хотела вымыть всю посуду, что осталась после приготовления ужина. Тогда не придется начинать новый рабочий день с уборки.
Грейс сообразила, что тем самым она нарушила директиву своего работодателя. А его директивам подчинялись все, не задавая вопросов.
В тот момент, когда мистер Наварро появился в кухне, Грейс сидела возле стойки для завтрака и доедала шоколадный мусс, который, как ей объяснил Кевин, Цезарь Наварро не ест.
Она с трудом сглотнула:
— Мистер Наварро…
— Мисс Блейк, я полагаю? — Его голос хрипло звучал в тишине ночи, в нем слышался американский акцент, без сомнения, унаследованный от матери.
Грейс провела вспотевшими ладонями по черной юбке, жалея, что не ушла в коттедж. «Вполне возможно, — мелькнуло у нее в голове, — что испытательный срок закончился, так и не успев начаться».
— Я… — Она облизала пересохшие губы. — Мне нет оправдания. Я не должна здесь находиться. Кевин… мистер Мэддокс предупредил, что я должна покинуть главный дом в девять часов, а Рафаэль отпустил меня даже раньше. Я просто… Сейчас еще не очень поздно. Я не хотела возвращаться в коттедж и сидеть там в одиночестве. Поэтому я подумала, не убраться ли мне сейчас, чтобы не заниматься этим завтра с утра, — невнятно закончила она.
Цезарь принял душ и лег в постель час назад. Прочитав деловые документы, он решил спуститься в кухню и выпить стакан сока, прежде чем заснуть. Меньше всего он ожидал увидеть там молодую женщину, которую Мэддокс нанял в качестве повара-экономки.
Цезарь не забыл, что Грейс Блейк двадцать шесть лет, но в белой блузке и черной юбке, при свете единственной лампочки она казалась моложе. Ростом она была невелика. Ее темные волосы были собраны в хвост. Белое, как слоновая кость, лицо было лишено косметики. И, как и предполагал Цезарь, девушка была красива. Ее аквамариновые глаза были окружены густыми темными ресницами, на переносице аккуратного прямого носика виднелась россыпь веснушек. Он заметил высокие скулы, впалые щеки, словно она недавно худела, маленький упрямый подбородок и четко очерченные губы.
Цезарь сжал зубы и подошел к ней.
— Поправьте меня, если я ошибаюсь, но мне кажется, что вы едите шоколадный мусс, — протянул он, бросив взгляд на стеклянную вазочку, — а не прибираетесь, как вы заявили.
— Да. Верно. — Белые щечки очаровательно покраснели. — Я уже закончила мыть посуду. А мусс я сделала до того, как Кевин… то есть мистер Мэддокс сказал мне, что вы не едите десерт.
Цезарь поднял брови:
— Поэтому вы решили съесть его сами?
— Нет! То есть… да. — Лицо Грейс скривилось. — Но только потому, что я чувствовала… — Она оборвала себя и моргнула. — Мне нет прощения. Извините.
— Потому что вы чувствовали…
— Видите ли, я раньше жила в Лондоне, а коттедж находится в отдалении от главного дома. В нем так тихо, что… О, к черту все это! — Девушка тяжело вздохнула. — Почему бы кому-нибудь просто не пристрелить меня и покончить с этим?
Брови Цезаря поднялись еще выше.
— Пристрелить вас?
— Ну да. — Грейс вздернула подбородок. — Позовите Родни или кого-нибудь еще и велите им меня пристрелить.
— Вы говорите о моем начальнике службы безопасности?
— Если это мужчина, стоящий возле главных ворот, то да. — Она кивнула. — Я подумала было, что он потеплел ко мне после того, как я с ним поговорила сегодня днем. Но у меня нет никаких сомнений: если вы скажете ему, что я украла и съела ваш шоколадный мусс, он будет только рад меня прикончить.
Цезарь не знал, то ли ему рассмеяться — а смеялся он не так уж часто, — то ли сделать так, как она предложила, и вызвать Родни. Но не для того, чтобы пристрелить ее. Пусть проводит девушку в коттедж.
— Вы серьезно полагаете, что Родни пристрелит вас, потому что вы съели мой шоколадный мусс?
Лицо Грейс скривилось.
— Я уверена, он сделает все, что бы вы ни приказали, и не задаст ни одного вопроса.
Цезарь постарался скрыть удивление:
— Мне казалось, что хладнокровное убийство — это преступление.
— Любое убийство — преступление, — поправила его Грейс. — Но с той службой безопасности, которая у вас имеется, я сомневаюсь, что удастся найти мое тело, если вы решите спрятать его где-нибудь в лесочке за поместьем.
Цезарь не сомневался, что более странную беседу ему еще не приходилось вести. Странную, но одновременно занимательную, так как невозможно было догадаться, что мисс Грейс Блейк скажет в следующий момент.
— Вы говорили о том, как чувствовали себя, пока не начали есть мой мусс, — напомнил Цезарь и подошел ближе.
Единственная включенная лампа осветила его.
Грейс потеряла дар речи, увидев, по выражению Бет, Цезаря Наварро «во плоти». Боже милостивый, да ведь он… Единственное слово, которое шло ей на ум в этот момент, было «потрясающий».
Он был по крайней мере на фут выше Грейс, его длинные темные волосы были слегка взъерошены. У него были темные блестящие глаза в обрамлении самых длинных и густых ресниц, когда-либо виденных Грейс — как у мужчин, так и у женщин. Девушка с восхищением разглядывала высокие скулы, тонкий аристократичный нос и полные чувственные губы, выделяющиеся на крепком мужском подбородке.
Но самым большим удивлением для Грейс стала одежда мистера Наварро.
На фотографии, которую она видела, он был в элегантном — несомненно, дорогом — темном костюме с белой сорочкой и замысловато завязанным серебристым галстуком. Сейчас на нем была черная рубашка без рукавов, которая обтягивала мускулистую грудь и плоский, без малейших признаков рыхлости живот, и серые брюки, державшиеся на бедрах. На ногах у него ничего не было.
