Няша-беременяша (СИ) - Сазонова Юлия

Судя по грозно сопевшему Шапошникову и его особому, гневному выражению лица — не очень. И я начала всерьёз подозревать, что чем дальше, тем больше это похоже на рассказ немого глухому о том, что видел слепой. А у меня нет ни времени, ни желания что-то доказывать экс жениху и его родственникам.

Меня может на работе ждут. Пятнадцать минут как!

— В общем, так, Шапошников, — решив таки отказаться от десерта, я помахала официантке, показывая, что хочу получить счёт. — Я тебя поздравляю, ты не автор моей беременности. Поэтому можешь забрать себя, свои благородные порывы и свалить из моей жизни. Окончательно и бесповоротно.

— Но, Оля!

— А Оля сейчас идёт на работу, — я расплатилась картой и поднялась, закинув сумку на плечо. — И очень сильно надеется, что больше мы с тобой не увидимся. Удачи, Лёва. Маме привет!

Гордо вскинув голову, я удалилась, оставив бывшего в гордом одиночестве растерянно оглядываться по сторонам. Потому что, что? Потому что Лёвушка не привык, что с ним (и его мамой, явно успевшей промыть мозги ребёнку) спорят, ведут ожесточённые боевые действия и смеют (о, ужас!) не соглашаться.

Однако, выбравшись из прохладного помещения кафе на улицу и окунувшись с головой в знойное жаркое лето, я невольно задумалась о том, что это не последнее наше столкновение. Впрочем…

Легкомысленно пожав плечами, я направилась в сторону офисного центра. Если Лёва не понял с первого раза, я не прочь повторить. Если при этом мне разрешат его всё-таки стукнуть!

Глава 4

Хорошее утро начинается не с кофе.

Это я понял, глядя на своего друга и второго владельца юридической фирмы «Фемида». Алекс пытался отскрести своё изрядно помятое лицо от стола, не зная за что хвататься первым: за пачку анальгина, бутылку минералки или солнечные очки, чтоб не так позорно светить фингалом на пол лица.

— Ночь удалась? — заинтересованно вскинул бровь, усевшись на край собственного стола. Друг поморщился и пробормотал что-то похожее на «Сгинь», попутно пытаясь отковырять пробку на бутылке.

— Для тех, кто так пробки закручивает, есть отдельный котёл в аду, — наконец, промямлил этот придурок, делая долгий, жадный глоток. И вздохнул, развеяв по кабинету ядерную смесь табака и перегара. — Млять, мне вчера не было так хорошо, чтоб сегодня было так хреново…

— Уверен? — я тихо хмыкнул, продолжая созерцать страдающего от похмелья товарища.

— Да-а-а…

— Тогда скажи мне, друг… Где ты угнал этот чёртов Фольксваген жук да ещё такого ядрёного цвета аля апельсин?

— Чё?!

Если я хотел привести друга в чувства, то мой фокус удался на славу. Воронов подскочил с места, приложился затылком об полку с документами, прижал бутылку с минералкой ко лбу и…

Рухнул обратно в кресло, простонав:

— Ильин, скажи, что ты пошутил!

— Да если бы, — я снова хмыкнул и кивнул головой на окно. — Сам полюбуйся. На твоём законном парковочном месте стоит. Красивый, блестящий, без номеров…

Тут меня осенило догадкой, которая, зная Сашку, вполне имела право на жизнь. И я заинтересованно подался вперёд, выдав:

— Да, ладно, Воронов? Ты его что, купил что ли?!

Судя по жалобному стону и попытке сползти под стол, догадка была не в бровь, а в глаз. Я расхохотался, глядя на жалобное лицо товарища:

— Ну… Поздравляю, что ли.

— Не смешно, — обиженно пробурчал Сашка, надвинув очки на нос и принявшись медленно цедить несчастную минералку. Чтобы, не выдержав повисшего в помещении молчания, неуверенно протянуть. — Блин… Я думал, мне это всё приснилось!

— Ты лучше бы думал, как работать сегодня будешь, — тихо хохотнув, я обошёл свой стол и уселся за него, попутно включая компьютер. — У тебя встреча с клиентом, а ты выглядишь как живое пособие по алкоголизму.

— Я соберусь!

— За полчаса?

— Мля-я-я-я… А может ты за меня с ним встретишься, а?

— Нет, — попытку разжалобить моё чёрствое сердце я стойко проигнорировал. И даже умудрился уйти с головой в рабочий процесс, не обращая внимания на страдальческие стоны друга и его россказни о злыдне-судьбе. Правда, ровно до того момента, как телефон на моём столе разразился звонком по внутренней связи.

— Твою ж… — чертыхнувшись, чудом умудрился не пролить кофе на документы. И гаркнул недовольно, нажав кнопку селекторной связи. — Да!

— Игорь Леонидович, тут к вам господин Шапошников, — бодро отчеканила Катька Соколова, моя помощница и секретарь. Единственный человек в этой конторе, способный совершить невозможное — найти совесть у Воронова.

— Кто? — я даже не сразу сообразил, кто этот загадочный господин. А когда понял, только вздохнул раздражённо. И выдал, уже предчувствуя неприятный разговор. — Пусть заходит, Кать. И сделай нам кофе, пожалуйста.

— Конечно, Игорь Леонидович, — так же бодро отозвалась Соколова и отключилась.

Вот только если я рассчитывал хоть на какую-то передышку перед предстоящей встречей, что меня встретила любимая птичка «обломинго», стойко ассоциирующаяся с фамилией Шапошников.

Дверь в кабинет открылась с пинка. И прям с порога гость огорошил меня торжественным и громким заявлением:

— Игорь, ты должен мне помочь! Дело очень важное!

Честно говоря, первым порывом было «помочь» найти гостю дверь. И выход из офисного здания за одним. Но присмотревшись к собственному… Скажем так, родственнику и оценив степень растерянности на его роже, я хмыкнул.

И кивнул головой на кресло для посетителей:

— Ну, заходи, Лёва. Раз у тебя ко мне дело, так и быть, выслушаю… Но помочь не обещаю, сам знаешь. Цена моих услуг вам слегка не по карману.

Воронов, успевший спрятать собственную помятую физиономию за солнечными очками и первым попавшимся журналом, неприлично хрюкнул. Хорошо хоть от комментариев воздержался.

— У меня есть деньги, — обиженно надулся Лёва Шапошников, усевшись в кресло с таким царственным видом, что я бы, наверное, даже впечатлился.

Ага. Будь лет на пять младше и на пару ступеней эволюции тупее.

— Надо же, — я снова хмыкнул, постучав кончиком ручки по столу. И, откинувшись на спинку кресла, вопросительно вскинул бровь. — Ну и что же за дело такое срочное, что заставило тебя встать на горло собственному обещанию не приближаться ко мне ближе, чем на пару километров, м?

Лёва смутился. Покраснел. Нервно провёл рукой по волосам. А я облегчать ему задачу не собирался, совершенно. Потому что, несмотря на относительное, пусть и кровное родство, не переваривал этого придурка от слова совсем.

— Игорь, я хотел бы, чтобы ты забыл обо всех наших разногласиях и помог мне. Мне больше не к кому обратиться, — наконец, разродился Лёва, состроив жалобное выражение лица. И добил меня финальным аргументом, тихо и печально протянув. — Ну мы же не чужие люди… Мы же всё-таки родные братья.

В повисшей тишине раздался впечатляющий грохот. Воронов всё-таки навернулся со стула, старательно давя рвущийся наружу смех. Я же…

Я вздохнул и педантично уточнил, поправив очки:

— Вообще-то, единокровные. И степень нашего родства имеет значение только для завещания нашего отца. Который, к слову, пока что не собирается прощаться с жизнью. Так что… — тут я растянул губы в хищном оскале. — На скидку по-родственному не рассчитывай, Лев Леонидович. Всё ещё уверен, что только я могу тебе помочь?

Глядя на то, как вытягивается лицо братика, я мог бы сказать, что ни черта он в этом не уверен. Как и в том, что у него действительно хватит денег, чтоб оплатить мои услуги. «Фемида» хоть и не самый крупный игрок на рынке юридических услуг, но наш ценник был обогащён приятным количеством нулей.

Приятным для нас, конечно же.

Шапошников вздохнул, сжав пальцы в кулаки. И я даже невольно приготовился к ещё одному неприятному визиту в лице его драгоценной матери. Но братец меня удивил. Одёрнув ворот рубашки, он вытащил из кармана брюк телефон и, что-то там открыв, молча протянул свой модный гаджет мне.