Мэхелия Айзекс - Остров ее любви
Губы Айви сжались.
– Я же сказал тебе…
– Что ты извиняешься? – Сидни била дрожь. – Что ж, извини и ты меня, но мне этого недостаточно. И если твоя мать думает так же, как ты, то лучше развернись и отвези меня обратно в аэропорт.
– Она так не думает. Черт побери, мать будет просто вне себя, если узнает о нашем разговоре! Хорошо, у тебя свое мнение о случившемся тогда, и это можно понять. Но я прожил рядом с твоей матерью почти шесть лет. Поверь мне, она очень переживала то, что ты отказывалась встречаться с ней. Ведь ты была ее единственным ребенком.
– О да! – многозначительно произнесла Сидни, и ему пришлось подумать, прежде чем понять, что она имеет в виду.
Айви тяжело вздохнул.
– Ты говоришь о выкидыше? – наконец спросил он. – Твоя мать страшно переживала ту потерю. И, надо сказать, ей не слишком помогло, когда твой отец заявил, что она это заслужила.
– Он не мог так поступить! – воскликнула Сидни.
– Верно, – спокойно согласился Айви. – На самом деле он написал: «Пути Господни неисповедимы». И ни слова о том, что сожалеет о случившемся, что понимает, как она должна сейчас себя чувствовать или что-нибудь в этом роде.
– Но я знаю, что он страдал…
– Она тоже.
Сидни стиснула руки так сильно, что костяшки пальцев побелели.
– Я вообще не понимаю, зачем она сообщила отцу о случившемся. Какое это могло иметь для него значение?
– Может быть, твоя мать надеялась получить от него несколько слов утешения, – бесстрастно заметил Айви. – В конце концов, твой отец был слугой Божьим.
– Он был также и человеком, – возразила Сидни. – Он был мужчиной, и ему, повторяю, было очень тяжело.
Айви промолчал, снова рассердившись на себя. Нечестно было обвинять Сидни за грехи отца. К тому же, кто знает, что сделал бы он, Айви Паркер, окажись в подобном положении? Легко судить людские поступки, когда сам находишься в стороне.
– Как я понимаю, ты работаешь в сфере рекламы? – наконец решился начать он, пытаясь сменить тему разговора.
– Тебе действительно хочется это знать?
Голос Сидни прозвучал резко и нельзя было винить ее за это. И угораздило же его разбередить ее старые раны!
– Послушай, – сказал Айви, чувствуя, что должен попытаться наладить с ней хорошие отношения до того, как они прибудут в отель. – Забудь о том, что я сказал, ладно? В конце концов, что я об этом знаю? Как ты сказала, я был тогда ребенком, а дети обычно видят все в черно-белом цвете. Ты ведь тоже не исключение…
Сидни взглянула на него из-под полуопущенных век, и Айви отметил, что у нее красивые глаза. Их цвет менялся от индиго до фиолетового, и они блестели, как будто в них постоянно стояли слезы. У него даже возникло внезапное желание провести подушечкой большого пальца по ее векам, чтобы убедиться, что она не плачет. Лицо Сидни было гладким, как фарфор, и таким бледным, что Айви мог видеть вены на ее виске, наблюдать биение пульса под кожей. И опять ему захотелось коснуться этого места губами, ощутить этот трепетный ритм, ощутить ее… Он с негодованием отогнал кощунственную мысль. Сидни прилетела в Монтего-Бей вовсе не для этого.
– Ты ведь не хотел, чтобы я прилетала сюда, правда, Айви?
Ее вопрос, совершенно неожиданный, застал его врасплох.
– Это неправда, – наконец ответил он, чувствуя, как скользят по рулевому колесу мгновенно вспотевшие руки.
Внезапно вспыхнувшее влечение обеспокоило его. Но неприятнее всего было то, что он, оказывается, совершенно не умеет держать себя в руках.
– Тогда почему ты так накинулся на меня? – нахмурившись, спросила Сидни.
– Я не накидывался на тебя, – резко ответил Айви, давая наконец волю своему раздражению. – Просто мне кажется, что ты несправедливо относилась к своей матери и идеализировала отца. Твой отец был мстительным негодяем. – Он помолчал. – Я всегда знал это.
Сидни предоставили роскошные апартаменты на верхнем, шестом этаже отеля, и она прекрасно понимала, что, поселив ее в такой роскошной обстановке, Паркеры пожертвовали немалой частью своего дохода. Ведь зима в Монтего-Бей была самым прибыльным временем года: остров наводняли туристы из Северной Америки и Европы, спасающиеся от холода.
Когда машина подъехала к отелю, Джоханна поджидала их на веранде. Не успела Сидни как следует полюбоваться на рощицы огненно-красных гибискусов, отгораживающих здание от дороги, как оказалась в объятиях сводной сестры. Встреча была очень теплой, Джоханна вела себя так, будто со времени их последнего свидания прошло не шестнадцать лет, а шестнадцать недель, и приветствовала Сидни столь доброжелательно, что развеяла все ее дурные предчувствия. Потом были слезы – слезы, которых Сидни не могла скрыть даже несмотря на присутствие Айви. Но ведь я еще так слаба, оправдывалась она перед собой. Любая эмоция – и мои нервы не выдерживают.
– О, Сидни! – говорила Джоханна, по-прежнему не разжимая объятий. – Я так рада тебя видеть! Только грустно, что ты приняла наше приглашение, лишь оказавшись чуть ли не на пороге смерти.
«Наше приглашение»? Интересно, кого еще Джоханна имеет в виду, подумала Сидни. Ведь не Айви же…
Впрочем, неожиданно теплый прием сводной сестры тронул ее, после выходки Айви она побаивалась момента встречи. Сама Джоханна совершенно не изменилась. Полная в молодости, она так и осталась полной; у нее было все то же круглое, с ямочками, лицо, на котором отражалось любое чувство. Как и раньше, сестра была одета в обтягивающую грудь майку и мешковатые шорты, которые всегда предпочитала, ее вьющиеся волосы были стянуты сзади в хвост.
И все же, несмотря на эту приветливую встречу, Сидни чувствовала, что Джоханна на самом деле не так беззаботна, какой хотела казаться. Она заметила под глазами сестры темные круги, а слезы ее были не только слезами радости от встречи после долгой разлуки.
Но, может быть, не стоит быть такой подозрительной? – подумала Сидни, входя вслед за Джоханной в отель. Там она испытала некоторое облегчение, поскольку можно было искренне восхищаться произведенными за это время переменами. Холл стал просторней, так как стойка регистрации была перенесена на второй этаж, и в центре его теперь красовался фонтан.
– Пойдем, я покажу твои комнаты, – сказала Джоханна, ведя ее к лифтам. – Тебе наверняка необходимо отдохнуть и освежиться перед ужином. Надеюсь, ты долетела без приключений?
Лифты были тоже новыми и совсем не походили на те решетчатые клетки, которые помнила Сидни. Она вдруг подумала, что отель стал выглядеть более безликим. Интересно, была бы ее мать так же очарована им, если бы он тогда был таким, как сейчас? Лора всегда говорила, что именно незаурядность интерьера «Паркер-Рич» делает его столь привлекательным…
– Мне столько надо тебе сказать, – продолжала Джоханна, когда лифт тронулся; к огромному облегчению Сидни, Айви с ее багажом остался внизу. – Мы ведь так долго не виделись. Я хочу знать, чем ты жила все эти годы. Твой приятель, то есть партнер… – Она покраснела. – Его ведь зовут Грег, правда? Он был очень любезен. Я рада, что ты нашла столь приличного человека, он так о тебе заботится.
– Но он вовсе не… – Сидни не стала продолжать: как и в случае с Айви, противно было объяснять, что они с Грегом – не любовники. Оставалось надеяться, что Джоханна припишет краску на ее лице жаре. – Очень мило с твоей стороны, что ты пригласила меня сюда.
– А я очень рада, что ты приехала. Ты так похожа… так похожа на Лору – такую, какой я увидела ее в первый раз. – Джоханна коснулась кончиками пальцев щеки Сидни. – Ему будет очень тяжело… моему отцу. – Ее губы сжались. – Но ты такая бледная! Мы должны постараться, чтобы ты здесь хорошенько поправилась.
Джоханна ушла, чтобы дать гостье отдохнуть перед ужином, и Сидни была благодарна за эту передышку, позволяющую хотя бы немного оттянуть встречу с Норманом Паркером. Услышав вежливый стук в дверь, она поначалу насторожилась, решив, что это Айви, но, на ее счастье, багаж принес коридорный.
Как ни велико было искушение выйти на балкон, где под полосатым тентом стояли кушетка и несколько плетеных стульев, Сидни предпочла отправиться в душ. Думать следовало только об отдыхе – у нее было четыре недели на то, чтобы полностью поправиться.
Надо сказать, этот срок казался ей вечностью, но отступать было поздно. Всем распорядился Грег, а Сидни была не в том состоянии, чтобы возражать. Грег заявил, что она слишком давно по-настоящему не отдыхала, и теперь ей потребуется время, чтобы восстановить силы.
Личные апартаменты Джоханны располагались на втором этаже, сразу за стойкой регистрации, и были хорошо знакомы Сидни. До трагического распада семьи Диверы с дочерью часто обедали и ужинали с Норманом Паркером и Джоханной. В те дни родители Сидни снимали один из принадлежащих отелю коттеджей, и, хотя отец был не слишком общительным человеком, владеющая обоими страсть к рыбалке сделала их с Норманом друзьями…
