Бывший 2. Роди мне сына (СИ) - Лина Коваль
— Кстати, там же, в Палео Фалиро живут практически все мои родственники, — произносит он, целуя в висок.
Значит, уже завтра наше уединение будет нарушено? Вжимаюсь поплотнее в Адриана, пытаясь впитать тепло его тела.
— Замерзла, Вера? — тут же нахмуривается мой мужчина и чуть наклоняется. — Леонидас, отключите кондиционер.
— Я не замерзла, — громко произношу и качаю головой. — Просто переживаю… как меня примут и вообще… Знаешь, такое бывает перед новым этапом, когда старым ещё не насладился. Мы только-только помирились и… все хорошо, — прикрываю глаза, — а меня сейчас не покидает чувство, что вот-вот произойдет что-то непоправимое.
— Это из-за беременности. Твои пресловутые гормоны, — успокаивающе поглаживает моё плечо Адриан. — Я буду рядом и, конечно, все будет отлично.
Его рука теперь накрывает мой округлый животик. Опускаю взгляд, наблюдая за поглаживающими движениями длинных пальцев. Не устану восхищаться этой трогательной картиной. Никогда.
Достаю из кармана платья телефон и делаю несколько фотоснимком на память. Получается практически как в Пинтересте: светлый салон, аккуратный, беременный живот и красивая мужская рука в кадре.
Боже.
Как много я могла пропустить из-за своих обид.
Как много я уже пропустила…
— Всё будет отлично, Вера, — повторяет Адриан. — Веришь мне?
— Тебе? Конечно, верю, — отвечаю, не задумываясь и поднимая голову для очередного поцелуя.
Я сбилась со счета, сколько их сегодня было?.. И разве не в этом состоит женское счастье?..
— Поспи, — слышу над ухом заботливые интонации и прикрываю глаза. — Уверен, Афина тебе понравится.
Глава 38
— А как ваша работа, Вера? — спрашивает Наталия, теребя белоснежную салфетку.
Вот уже полчаса в этом большом, светлом доме с видом на набережную, она на таком же не очень чистом, но вполне сносном русском языке, ненавязчиво задаёт мне вопрос за вопросом.
Ничего лишнего или обвиняющего. Все — с милой улыбкой и радушием. Но настороженность и опаску в сердце пожилой женщины, я чувствую даже через расстояние.
Откашливаюсь и поглядываю на расслабленного Макриса, который, наевшись, развалился на стуле. В черных брюках и песочного цвета рубашке, грек похож на тигра, который только-только вернулся в свою стаю с охоты.
Счастливый и довольный.
У меня же противно урчит желудок, потому что на столе нет практически ничего из того, что я люблю. В основном, как это обычно в Греции и бывает — закуски. Фета, оливки, мацони, фасоль. На горячее Наталия подала томленое мясо с овощами. Запах был нереальный, вкусный, но на ужин я предпочитаю что-то более легкое. Например, рыбу или морепродукты. Пришлось поковыряться в тарелке для приличия.
— С работой все в порядке. Спасибо, — отвечаю, склонив голову набок.
Мама у Адриана приятная внешне. Высокого роста, обычного телосложения, уложенные в прическу волосы отливают благородной сединой. А ещё Наталия теплая и гостеприимная. Но за всем этим чувствуется женская сила, мудрость и, как это ни странно, какая-то воинственность по отношению ко мне. Не знаю, как это все сочетается.
— Наверное, ждете не дождетесь, когда снова порадуете телезрителей своими сюжетами.
Хоть мы и договорились с ней в начале вечера перейти на «ты», ни одна из нас этого так и не сделала.
Наталия снова вежливо улыбается, а я усматриваю в ее вопросе вполне очевидное второе дно. И Адриан усматривает. Что-то тихо говорит по-гречески маме, а мне ободряюще улыбается.
Но я всегда могла правильно выразить мысли. Так, чтобы обозначить свое место и при этом никого не обидеть.
— Если вы имеете в виду, собираюсь ли я сразу после рождения нашей с Андреем дочери выйти в эфир? Однозначно нет, — окидываю своего мужчину влюбленным взглядом. — Я хочу насладиться младенчеством, надышаться этим состоянием, — смущаюсь, а потом поднимаю лицо.
Смотрю ей прямо в глаза. Обращаюсь мысленно…
Я знаю, что вы в курсе того, как развивались наши отношения… Возможно, даже в приукрашенной Фиалой версии.
Вы его семья — мама и младшая сестра. А я — любимая женщина. Наша любовь с вашим сыном никогда не была и вряд ли когда-то станет легкой.
Мы с ним слишком разные…
Он вода. Свинцовая, холодная, родниковая.
А я — огонь. Жаркий, концентрированный. Очень часто разрушительный, но бывает и согревающий.
Так получилось, что мы с Адрианом полюбили друг друга.
Любовь между нами какая-то… взаимоисключающая. В прямом смысле, убивающая все вокруг. Но мы оба ее признали. И теперь остаток жизни нам придется научиться быть дипломатами. Во имя нас, дочери и нашей семьи.
Придется сделать так, что Адриан не погасил мой огонь, а я не выжгла дотла его русло…
Слабо откашливаюсь и снова увожу глаза в сторону.
— Я рада, что вы решили сделать перерыв в карьере, Вера, — произносит женщина чуть мягче. — Материнство — самое важное для женщины занятие. Дело жизни. Её предназначение. Бог создал нас, чтобы мы продолжали этот мир. А работа приложится…
— Приложится?.. — озадаченно переспрашиваю.
— Ну да… Мало, что ли, этой работы? Вот даже в Греции. Вы можете устроиться гидом или администратором, скажем, в Национальном театре или в Археологическом музее. Конечно, рабочих мест у нас мало. Безработица. Но Адриан за вас договорится…
Сжимаю вилку практически до хруста и чувствую, как буквально в секунду, загорается лицо.
— Адриан договорится?
Я десять лет своей жизни трудилась и зарабатывала своё имя, чтобы Адриан договорился? И я поработала администратором в Афинах?
Хмыкнув, слышу тихий мужской смех сбоку, который в данный момент раздражает.
— Женщины, — произносит Адриан высокопарно. Придвигается чуть ближе и ободряюще гладит мои распущенные по плечам волосы.
— Но, если что, я правда могу договориться? — добавляет весело, а когда напарывается на острый, как вилка в моих руках, взгляд, становится серьезным и кивает мне. Мол, шутка ведь.
Вздыхаю трудно. Конечно, зная о том, что Адриан давно свободен и является всеобщим любимцем и кормильцем, я предполагала, что будет хмм… сложновато. Поэтому и переживала заранее.
— Я пока не готова говорить о работе, — заканчиваю неприятный разговор. — Но вообще, мне нравится то, чем я занималась. И я планирую когда-нибудь продолжить.
— Ну и отлично. Сами разберетесь, — соглашается Наталия. — А с ребеночком я всегда могу посидеть. Можешь не переживать, Вера, спокойно уезжать куда вам надо.
Внутри, где-то под сердцем, как раз там, где сладко спит малышка, снова рождается протест. Ох, как всё нелегко. Мои сдобренные гормонами эмоции и собственническая позиция по отношению к Андрею в который раз за вечер сталкиваются с опытом и мягкой авторитарностью этой женщины.
Умоляюще посмотрев на Макриса, захватываю стакан с водой и жадно пью.
— Мама, спасибо за ужин и отличный вечер, — поднимается он с места и
