Конфетка для сурового босса. Судьбу не обмануть - Виктория Вишневская
– Как моя крошка там?
– Укладываемся, – вздыхает и показывает на кровать. А там моя булочка ворочается, обнимает игрушку ножкой. – Не засыпает.
– Колыбельную спой, – прошу его. – Заснёт. А лучше включи видеосвязь, оставь телефон. Я ее сейчас уложу.
Не могу передать словами, как соскучилась по ребёнку!
– Ладно, – кряхтит папа. В следующую секунду вижу его нахмуренное лицо. Он ставит телефон в подставку, на тумбочку, рядом с крохой. Та что-то поёт себе под нос. – Пирожок мой, смотри, кто там, в телефоне?
Ева переворачивается, и я вижу большой палец в ее рту. Вот же! Отучала же! Теперь понятно, чего она по мне не скучает!
При виде меня убирает руку и с улыбкой до ушей ползёт ближе к телефону.
– Мама! – чуть ли не целует экран. – Ма, ма!
– Привет, моя радость.
Как хочется нажать на этот маленький носик и смачно поцеловать в щёчку!
Моя зайка вдруг застывает, смотрит в экран. А затем, округлив глаза и сильнее обрадовавшись, кричит:
– Папа!
Тычет пальчиком в телефон.
– Папа! Тям! Тидит!
– Где? – удивленно спрашиваю, оборачиваясь. Она мне за спину смотрит? Но Паши тут явно нет. Зато…
Прямо за мной, полубоком, на кровати располагается Динар Тагирович.
Это его конфетка папой назвала?..
Глава 38
– Солнышко, – успокаивающе шепчу, готовлю её к жестокой правде. Из-за отсутствия внимания со стороны Паши малышка дико нуждается в отцовской любви. Она ещё в детском саду часто искала папу, желая поскорее попасть домой. Я думала, этого больше не будет. Всё же мой отец, её дед, сейчас компенсирует мужскую заботу. Но… я забыла, что у Евы особое отношение к Динару. – Это не твой…
– Привет, – Юсупов подаётся вперёд, ложится на постель и вырывает у меня телефон. Держит в ладони перед собой. – Как дела? Спать ложишься?
Улыбка на моих губах появляется непроизвольно. Босс заминает неловкую тему так, чтобы не обидеть ребёнка.
Пересаживаюсь, чтобы видеть свою доченьку в кадре.
– Дя, – кивает и убирает распущенные волосы с лица, чтобы не мешали. – Тпать. Тпой кобеную!
Динар, судя по напряжённому лицу, пытается расшифровать, что сказала моя прелесть. Переводит взгляд на меня, молча прося о помощи.
– Колыбельную тебе надо? – ни капли не удивлена. Она их любит. – Сейчас спою.
Пытаюсь забрать телефон у босса. Он не сопротивляется, но останавливается, когда кроха звонко вопит:
– Неть. Папа поеть.
Да почему она зовёт его папой?!
– Солнышко, Динар Тагирович не может тебе спеть, – ласково произношу.
– Чего это я не могу? – недовольно дёргает телефон и встаёт с постели. – Я, конечно, ни разу этого не делал, но попробовать можно. Такого в практике у меня ещё не было.
Прочистив горло, он направляется на балкон. Оставляет меня одну на постели, в прострации. Он что, петь будет ей? Серьезно? Хочется пойти и подслушать, но сдерживаю порыв. Он ведь специально ушёл. Вдруг стесняется?
Мне вообще приятно, что он не послал нас на хрен, а даже подыграл…
Что с этим мужчиной не так?
Я сижу в неведении двадцать две минуты. Уже переживаю, не случилось ли что, но дверь балкона открывается, и босс возвращается, почесывая затылок.
– Болтушка она у тебя, конечно, – отдаёт телефон. – Пока до песни дошёл, чуть не сломался. Мне нужен вот этот ваш внутренний переводчик.
Бьёт себя по голове, а я улыбаюсь.
– Детей вам надо, Динар Тагирович.
Он хорошим отцом будет.
– Может, – хмыкает. Кивает на трубку в моих руках. – Ты глянь, она спит? Я микрофон выключил, она нас не слышит.
Изучаю картинку перед собой на дисплее. Конфетка, обняв свою любимую игрушку и закинув на неё ножку, тихонько сопит. Так умиротворённо, будто я рядом с ней и сама уложила ее спать.
Тоскую, кажется, я одна! Скучаю по ней, места не нахожу, а она Динара просит ей спеть! Я начинаю ревновать!
– Спит, – подтверждаю и перевожу взгляд на Юсупова, вернувшегося в постель. – Спасибо вам. Большое. Конфетка как скажет, хоть стой, хоть падай…
– Конфетка? Почему ты ее так называешь?
Отключаю видеосвязь, боясь зацепить микрофон. Все хорошо с дочкой будет, отец рядом.
– Она сладкоежка, – приоткрываю боссу маленькую тайну. – За конфеты душу подаст и родную мать.
Поэтому я сильно удивилась в прошлый раз, когда дочка отдала упаковку сладостей Динару. Она же жадина у меня.
– Понял, – кивает, о чем-то задумавшись. И с непонятным мне подтекстом повторяет: – Конфеты.
– Вы уж простите меня, – начинаю извиняться, все ещё ощущая себя некомфортно. – Я не знаю, почему она вас папой зовет. И почему так внезапно.
Надеюсь, он не подумает, что это я ее надоумила.
– Есть у меня одна версия, – усмехается, падая на кровать и укрывшись тонким пледом. Подкладывает руки под голову и смотрит в потолок. – Когда я приезжал к вам в детский сад в первый раз, я встретил ее в коридоре. Она гуляла одна и искала папу.
– Я не знала…
Я тогда, видимо, бегала по приказу Елены Леонидовны.
– Я был дико зол на вас, – заставляет покраснеть. – И пошёл за ней. Она вернулась в зал, где спали остальные дети. А она пыталась поесть горячую кашу. Я ей и помог.
Припоминаю такое, да. У Евы в тот день животик болел, и она ела плохо. И вдруг нагрянула проверка… Я ее покормить не успела.
– Думаю, с тех пор.
– Простите, – тихо пищу себе под нос.
– Хватит, – морщится. – Сегодня только и делаешь, что извиняешься за глупости. Я спать. Завтра ранний подъем. Если хочешь, можешь пойти к остальным. Думаю, они все ещё празднуют.
– Нет-нет, я тут останусь.
Компания хорошая, но без Динара ощущаю себя чужой.
– Тоже спать хочу.
– Тогда спокойной ночи. Помни, я ворочаюсь.
Он выключает свет двумя хлопками ладоней. И судя по писку сплит-системы на стене, уменьшает его мощность.
– Я тоже.
