Элла Уорнер - Неземная гроза

Она различила слова Мириам:

— Мой первый муж был владельцем скотоводческой фермы…

Она говорила с трудом, как будто голосовые связки плохо повиновались ей.

— Но он продал свою ферму до того, как… — Голос ее прервался. Затем она сказала: — Я всегда думала, что узнаю ее. Но не узнала. Я должна была если не узнать, то хотя бы почувствовать. Но этого не случилось.

— Не надо, Мириам. Это теперь несущественно, — прервал ее Брук. — Главное, что твоя дочь нашлась.

— О, Брук! Я почувствовала в ней что-то особенное, когда она вошла в спальню Адели в то первое утро. Но мне и в голову не приходило, у меня не было ни малейшего подозрения, что…

— Мириам! — вмешался Джим. — Не заставляйте страдать Лейлу из-за того, что вы всю жизнь лелеяли мечту узнать свою дочь при встрече, а ваша мечта не сбылась.

Брук заступился за жену.

— Для нее это слишком много, Джим. Подумай, что должна чувствовать Мириам сейчас, когда после нескольких дней пребывания со своей дочерью под одной крышей она не узнала ее. И если бы не Том…

— Но, слава Богу, это случилось, — прервал его Джим. — И я не хочу, чтобы вы теперь не давали покоя Лейле со своей навязчивой идеей, что должны были узнать друг друга.

На несколько секунд все замолчали.

— Я привез с собой один из наших семейных альбомов, чтобы вы, госпожа Фарли, могли увидеть Лейлу в разные периоды ее жизни, — решил прервать молчание Том.

— Спасибо, — прошептала Мириам. — Как я могу вас отблагодарить? После стольких лет…

…Да, прошло двадцать два года. А если бы Камилла и Рихард не погибли в пустыне… Что-то мучительно-тревожное шевельнулось в душе Лейлы. Том сказал бы, что все в мире имеет свое предначертание, что жизнь и смерть — лишь части бесконечного потока. Но почему одним выпадает так много страданий на пути?..

— Она приходит в себя, — обрадованно сказал Джим. — Все прекрасно, Лейла, — добавил он ласково. — Ты пришла в свой дом. Haш дом. Так и должно было случиться.

На ее лицо осторожно положили компресс.

Веки были тяжелыми, но Лейла с усилием подняла их и огляделась. Она лежала на софе, голова и плечи опирались на диванные подушки. Джим присел на краешек софы, склонившись над ней.

— Ты потеряла сознание, — мягко сказал он.

Лейла никогда раньше не падала в обморок. Она едва могла говорить.

— Извините. Я поставила себя в глупое положение.

— Ничуть не бывало! — откликнулся Брук. — Вполне естественная реакция.

Лейла медленно подняла глаза, чтобы отыскать Брука, но первой, кого она увидела, была Мириам. Она стояла за Джимом и неотрывно смотрела на дочь своими темными светящимися глазами, вероятно, ища сходство с ребенком, которого она потеряла.

И Лейла тоже смотрела на мать, чей облик она не могла помнить, которая не умерла и не покинула своего ребенка в беде, но искала дочь, украденную у нее, все эти долгие годы, и скорбела о ней безутешно.

— Елена? — шепотом произнесла Мириам. Лицо Лейлы напряглось, когда она услышала это имя, но тщетно искала она ему отклик в своей душе. Его не было. Сколыю она себя помнила, она всегда была Лейлой.

— Не тревожь ее больше, Мириам, — быстро сказал Джим. — Вероятно, это не лучший способ.

— Нет, это оптимальный вариант. Лейла поймет меня, — ответил Том со спокойной уверенностью.

Лейла посмотрела на Брука, стоящего рядом с женой. На его лице застыло выражение тревоги и сожаления. Тревоги за падчерицу, которой он не знал раньше, и сожаления по поводу своих сомнений. Ее реакция была настолько сильной, что у Брука исчезли все подозрения в мошенничестве.

Лейла все поняла. Но что будет с ними дальше? Все опять осложнялось. Джиму не нравилась Мириам. Какие бы симпатии ни питала к ней Лейла, мать, которую она никогда не знала, не могла значить для нее так же много, как любимый мужчина. Ее глаза с тревогой обратились на Джима. Как он воспринимал случившееся?

— Все хорошо, Лейла, — успокоил он ее. — Ты не должна делать то, чего тебе не хочется.

— Да, это так, — выразительно подтвердила Мириам. Это привлекло к ней внимание всех в комнате. Она смотрела на Джима, в глазах ее была твердая решимость.

— Я знаю, вы считаете меня безрассудной и себялюбивой. Но вы ошибаетесь, Джим. Я не хочу вставать между вами и Лейлой, Я никогда не буду мешать тому, что объединяет вас.

Она перевела взгляд на дочь, глаза ее излучали тепло и понимание.

— Мне достаточно знать, что ты жива. И что ты здорова. И очень счастлива с человеком, которого любишь. Я не могла бы желать большего для своей дочери. Я горжусь тобой, той Лейлой, какую я узнала сейчас. У тебя есть все, что я мечтала увидеть в своей дочери: доброта, ум, красота… Я довольна, Лейла.

— А я никогда не гордился тобой больше, чем сегодня, моя любовь, — сказал Брук жене, волнуясь.

Он обнял ее за плечи и притянул к себе.

— Лейла? — Джим привлек ее внимание к себе. — Как ты?

— Так много сделано неправильно. Так много ненужных страданий, — сказала она, желая увидеть в его глазах реакцию на великодушие Мириам, отказывающейся от всех своих претензий ради их счастья.

— Слишком много, — отозвался он. — Я совершенно превратно истолковал сложившуюся ситуацию. И, кажется, никогда бы не понял чего-то важного, если б не встретил тебя, Лейла. Любовь к тебе сделала меня мудрым.

— Ты все еще любишь меня, Джим? — прервала она его.

Сильные руки мгновенно обхватили ее и приподняли, заключая в объятия.

— Я буду любить тебя всегда, вечно, — сказал он страстно, зарывшись лицом в ее волосы. — Люблю тебя, Лейла! И ничто и никогда не изменит этого!

Она вздохнула с облегчением, как будто с души упал груз тяжких сомнений.

— Я люблю тебя тоже, — прошептала она из одного лишь блаженства произносить эти слова. И затем спросила, подразумевая, что это известно лишь им двоим: — Как ты думаешь, Джим, сможем ли мы теперь похоронить прошлое?

Он ласково улыбнулся ей. Его глаза согревали ей душу.

— Это все в наших силах, Лейла.

— Я думаю, твой отец действительно любит тебя, — попробовала она заговорить на эту тему в надежде, что Джим поддержит ее.

Он с улыбкой поглядел на Брука и Мириам, затем перевел искрящиеся счастьем глаза на Лейлу.

— А я абсолютно уверен, что твоя мать любит тебя.

Безмерная радость охватила все ее существо.

— Тогда давайте же отпразднуем это событие, — воскликнула она нетерпеливо. — Вместе с моей новой семьей. И моей прежней семьей.

Лейла с любовью посмотрела на своего брата, стоящего несколько поодаль и наблюдавшего за веем происходящим с тем особым выражением невозмутимого спокойствия, столь характерным для его древнего народа.