Ява - Владимир Войновский
В бортовые и крытые грузовики складывались палатки, теплые вещи и постельные принадлежности. С продовольственного склада отгружались консервированные продукты.
— Мужики, куда грузить продукты, которые Слава купил?
— Да сваливай их к себе за седушку. На месте разберёмся.
— Земляки, строиться, — буднично произнёс зёма по кличке Поляк. — Я, конечно, может быть, чего-то и не понимаю. Но меня мучает тяжёлое мыслительное бремя. Два марша на сухую… согласен. Третий марш на сухую… борзота. Вы как думаете дальше в роте жить?
Девять пар глаз смотрели на него, медленно соображая.
— Да-а-а! Тяжеловато вам будет в дальнейшей службе. Солдат должен соображать быстро и метко. Кто сказал, не знаю. Возможно, сам придумал. Ну что? Досоображали?
— А-а-а! На сухую! Поляк, ты прямо говорить умеешь? — вступил в разговор Рома. — Так бы сразу и сказал, что надо пойло примыкать.
— В армии, Ромашка, говорить прямо может дорого стоить. Мысль понятна. Действовать, действовать и ещё раз действовать, как говорил кто? Правильно, дедушка Лёнин! Ну?
— Всё понятно. Только вопрос. Где и как мы купим «Беляева» или «Сухомлинского»?
— О, конспирация на высоте. Потянуло Родиной. Где и как, на сегодняшний день не ваша забота. Ваши деньги, наши заботы. Да, ваша задача усложняется приобретением нормального закусона. Ну, там «бич-паста», пирожное, лимонад или минералочка. Короче, на ваше усмотрение.
— Базара нет! Только, Поляк, нужна помощь! — думая и размышляя, сказал Валерка.
— Какая?
— Необходим организованный, строевой выход в «Чи-пок».
— Не уловил. Расшифруй.
— Ну, ты сержант?
— Сержант…
— Строишь нас в колонну по два и ведёшь. С учебки выглядит как парад-алле. И всё в ажуре. Клёво?
— Голо-о-ва-а! В колонну по два! Становись! — весело скомандовал сержант.
— Поляк, ты вначале нас к роте подведи.
— Зачем?
— А что мы, по-твоему, деньги в рабочей робе носим?
— Равняйсь! Смирно! Правое плечо вперёд! Шагом… марш!
Наверное, ещё никогда они не маршировали так, как сейчас. Высоко поднимая и вытягивая носок, чеканили шаг по асфальту. Со стороны — отделение почётного караула. Только в рабочих, промасленных комбезах. Эх, в этот момент ещё бы и песню залихватскую.
— Солдатушки, бравы ребятуш-у-ушки! Где же ваши жё-ёо-ны-ы! — неожиданно для всех затянул Бадиков Сашка.
— Наши жё-ёо-о-ны! Пушки заряже-е-ны, вот где наши жё-ёо-ны! — не ожидая от себя, грохнули остальные в такт запевалы.
Как только отзвучало последнее слово, раздался задорный и пронзительный, в такт музыке, свист. Все посмотрели на Поляка. Он отмаршировывал вместе со всеми и с большим наслаждением свистел. Видок у него был… Пилотка на затылке. Ремень ниже пупка, у самого «начала». Китель расстёгнут. Его лацканы разбросаны широко в стороны. Эдакий солдат Швейк.
Сказать по правде, всех слов песни ребята не знали, и поэтому снова и снова повторяли то, что помнили. Перед учебной ротой стояли сержанты со старшиной и смотрели на вопиющее безобразие, широко разинув рты. Наверное, такой веселухи среди своих курсантов они ещё никогда не видели.
— Отделение! На ме-с-те стой! Раз-два! — скомандовал Поляк. — Направо! В казарму слева…
— Какая казарма? Ты куда их? — заорал старшина Жеволудов.
— В казарму учебной роты. За шевелюшками и капушками, — не обращая внимания на старшину, сказал Поляк. — В казарму! Слева по одному! Шагом марш!
— Да-а-а, я всегда говорил, что тебя надо было в учебной роте оставлять, — сказал Жеволудов.
— Да на кой мне хрен ваша учебка. Я птица вольная. Свободолюбивая. Что Вы кроме своей казармы видели? А я хоть разок в неделю, но за пределами части бываю, — отпарировал сержант, пока отделение извлекало из всевозможных нычек своё богатство. — Что? Так быстро? Молодцы! В колонну по два! Становись! Равняйсь! Смирно! Шагом марш!
Строем сходили в солдатскую лавку. Перед покупками передали сержанту необходимую для «дозаправки» сумму. Остатки потратили на сигареты, конфеты, лимонад, консервы…
На обед идти не хотелось. Но порядок есть порядок.
— На марше вести себя достойно и хорошо. Чтоб внешний вид, как с иголочки. Личных вещей не терять. Обмундирование не портить, — это уже после обеда старшина Жеволудов занимался вливанием прописных истин. — Так, вещмешки все взяли? Раскрываем для проверки. Я вас знаю, водителей. Обязательно что-нибудь да где-нибудь приныкаете. Так. О, Мишин, ну ты в своём репертуаре, а на кой тебе в лесу простынка?
— Солдат должен соблюдать личную и общественную гигиену, — отчеканил Слава.
— Какая, на хрен, гигиена? Сдать в каптерку. Как работать или в наряд, так сображалка не работает. Как где и что стыбзить, так он первый, — старшина заулыбался. — Если хочешь завалить дело, поручи его Мишину. Поехали дальше. Нет, отделение водителей, вы меня парите. Я здесь кому? Я здесь что? Рулов!
— Я!
— На что тебе пять трусов?
— На всякий случай, товарищ прапорщик!
— Сдать в каптерку.
— Товарищ прапорщик…
— Сказал сдать, значит сдать. Ну, у остальных вроде бы всё в порядке. Вещмешки завязать, за плечи надеть. Фляжки нигде не бросать. Ложки не терять. Солдат без ложки, что … Ладно. Равняйсь! Смирно! Вольно! Яванский — старший! Правое плечо вперёд, шагом марш!
На ближайшие сутки, двое воля вольная. В автопарк прилетели, словно крылья выросли.
— Участники автомарша, в колонну по два. Водители — первая шеренга. Старшие — вторая шеренга. Становись! Равняйсь! Смирно! Равнение на средину! Товарищ…
Напутствие перед маршем прозвучало буднично. Все с нетерпением ждали только одну команду. И наконец-то:
— По ма-ши-и-на-а-м!
Водители влетели каждый за руль своей машины. Старшие заняли места пассажиров, надели наушники и взяли в руки тангетки переносных радиостанций.
Автотранспорт стоял в один ряд. Впереди во фронт стоял зампотех части — высокий худощавый полковник лет шестидесяти. Вся голова покрыта седыми волосами. На переносице сидели очки с большими стеклами. Слегка сутулясь, он смотрел торжественно на счастливые мальчишечьи лица водителей. Полковник поднял правую руку вверх и сделал вращательное движение. Вмиг заревели двигатели машин.
Командир части предпочёл ехать с уже проверенным водителем. За рулём ещё двух машин сидели переведённые из другой части ребята с Украины.
Пожилой зампотех прошёл вдоль ряда рычащих и гудящих мощными двигателями машин. Кое-кому показал на свои глаза, напоминая о включении ближнего света фар. Открыл заднюю дверцу командирского УАЗика. Широким жестом махнул левой рукой вперёд. Колонна медленно, но уверенно двинулась, набирая скорость.
Валерка ехал, испытывая противоречивое чувство неописуемого счастья и непреодолимой грусти. Счастлив он был так же, как и его товарищи. Ему нравилось управлять большой машиной. Он любил рокот двигателя и запах, который есть только у машины, какой-то одинаковый для всех, смешанный: бензин, тепло и газы. Грустил он потому, что ему достался «ЗИЛ-131» боевой роты, который
