Двойня в подарок-2. Семья (СИ) - Волкова Виктория Борисовна

— Иди ко мне, малышка! — зовет она. Самые добрые в мире руки подхватывают меня. Прижимают к себе. А я будто снова чувствую давно забытое счастье, затопляющее душу и сметающее на своем пути плотину детского горя.

— Мама, — выговариваю я безотчетно. — Это же моя мама!

И ошалело смотрю на Тимофея.

— Погоди, — прикрываю я ладошкой рот. — Как такое может быть? Тима?

Ноги подкашиваются, как от удара. Опустившись на пол, сгибаюсь в три погибели. Обхватываю себя руками из последних сил. И даже не понимаю, хватит ли сил пережить этот ужас. Из горла рвется стон или молчаливый плач. Рот раскрывается в крике, но из него не вылетает ни звука. И меня сотрясает дрожь, будто куда-то в темечко воткнули кабель на двести двадцать вольт.

— Лера, Лерочка. — Муж тут же опускается на колени рядом со мной. Одним движением притягивает меня к себе. Гладит по голове, успокаивая. Целует в висок, в заплаканные глаза. Осторожно вытирает с моих щек слезы.

— Я даже и не подозревала, Тима! Как? Как ты догадался? — охаю я, немного отстраняясь. Гляжу на мужа, утирая слезы.

— Да я засомневался кое в чем. Начал копать. Вышел на людей, которые знали твою маму, — шепчет Тимофей, зарываясь пальцами в мои волосы. — Знаю, как тебе больно, родная. Но я рядом. Вместе мы справимся.

— Это что же получается, — выдыхаю я, вытирая глаза. — Ольга мне никто? А Вася?

— По моим данным, Ольга — твоя мачеха, Лер. Василий Николаевич — папаша хренов. У него был роман с Аленой… твоей матерью, то есть.

Алена… Это имя всплывает из памяти автоматически. Будто сетка с контрабандным алкоголем выпрыгивает на поверхность, когда удерживающий ее на дне мешок с солью растворяется в теплой воде. Я видела такое в фильме про Америку.

— Лерочка, — шепчет муж, ласково касаясь моей щеки. — Иди ко мне, малыш.

Велит Морозов. Не просит. Усадив меня к себе на колени, просто ставит перед фактом.

— Все будет хорошо, девочка, — бормочет он, целуя шею. Нахальные пальцы мужа уже подлезают под домашнюю майку.

— Погоди, Тима, — мотаю я головой. — Я ничего не понимаю.

— Ну что тут не понять, глупая, — вздыхает муж. — Твоя настоящая мама погибла в автокатастрофе. Отцу ничего не оставалось, как забрать тебя у родственников к себе домой. Ольга вступила в родительские права.

— Нет, я не про это! — вцепившись в мужа, натыкаюсь я на его больные глаза. — Как я могла все забыть? Тима, такое бывает?

— Человеческий мозг — не объяснимый наукой агрегат, Лерочка, — натужно вздыхает Морозов, рисуя вензеля на моей шее. — Если травма была слишком тяжелая и маленький ребенок мог ее не пережить, то включается защитная блокировка. И те участки памяти, где отложена инфа, просто купируют…

— Или гипноз? — смотрю я пристально на мужа. — С Ольги станется.

— Я тоже об этом в первую очередь подумал, — кривится Тимофей. — Но мои люди уже разбираются. Вопросов много. Но скоро и ответы подъедут.

Лицо мужа лишь на мгновение омрачается мстительной гримасой. И видит бог, Тимофей искренне переживает за меня. Если это не любовь, то что же? В горе и в радости, как говорится в брачных клятвах, которые мы не давали. Но получается, живем-то по ним!

— Тимочка мой! Спасибо! — причитаю я по-бабьи. Порывисто целую мужа в лицо. Губы, щеки, лоб… Куда могу дотянуться.

— Лера, — выдыхает Морозов, придерживая мой затылок. Впечатывается в губы требовательным поцелуем и выдыхает резко: — Ты — моя. Я за тебя любого порву.

Всхлипывая, зарываюсь лицом на груди мужа.

— Почти двадцать лет прошло, — вздыхаю я обреченно. — Наверное, ничего толком узнать не получится.

— Смеешься, что ли? — роняет снисходительно Морозов. — Да они не знают, с кем связались. Мои парни уже рогами землю роют. Плюс Маргарита свою службу безопасности напрягла.

— Маргарита? Анквист? — смотрю я изумленно на мужа. — А она тут каким боком?

— Она твоя тетка, Лер. А Федя наш одиозный — твой дядя. Вот повезло с родственничками!

— Безумно! — огрызаюсь я взволнованно и снова окидываю мужа придирчивым взглядом. — А как ты все это узнал, Тима?

— Ритка прокололась! — победно возвещает Морозов и добавляет самодовольно: — А я вовремя подсек. Ты рада?

— Даже не знаю, — признаюсь я честно. — Одна гадина убыла, а парочка упырей прибыла. Чем там знамениты Анквисты?

— У них только Федя с гвоздя упавший, — усмехается горько муж. — А остальные вполне приличные люди. Маргарита, твой дедушка-охотник и бабушка кружевница… — тянет добродушно муж и снова целует меня в ушко. — Кстати, Лера, — вскидывается решительно. — Я же самое главное забыл сказать. Они живы! И бабушка, и дедушка.

Подскакиваю на месте и снова падаю в руки Морозова.

— Точно? — упираюсь я пальцем в широкую грудь мужа.

Мой мир перевернулся с ног на голову, погребя под собой мою жизнь. Будто ее и не было. Лишь одно осталось неизменным.

Муж.

— Такими вещами не шутят, — серьезно кивает Тимофей и добавляет, не скрывая досады: — По крайней мере, нормальные люди.

Вижу, как его лицо омрачается от подступившей злости. Мне и без намеков ясно, кого он имеет в виду.

— Зачем они так со мной? — спрашиваю я всхлипывая. Они! Даже язык не поворачивается назвать двух чудовищ родителями.

— Ну кто знает, Лерочка! Адекватным людям трудно понять мотивы извращенцев. Я даже пытаться не хочу, — поплотнее притягивает меня к себе муж. Упирается головой в матрас, садится поудобнее, но не отпускает меня. — Эй! Ты чего? — спрашивает, внимательно вглядываясь в мое лицо.

Словно кукла сижу у него в руках. Даже слова вымолвить не могу. В голове пустота, а в сердце… Дыра там! Хоть голову просовывай.

— Лер, ты мне не нравишься, — напряженно рыкает Морозов, поднимаясь с пола. Удерживает меня в руках, как маленькую. — Давай, уложим тебя в кроватку, — уговаривает ласково. — А я за успокоительным сгоняю.

— Нет, не надо, — мотаю я головой. И все никак не могу понять отца и его жену. Зачем врали о смерти бабушки и дедушки? Хотели побольнее уколоть двух пожилых людей, потерявших дочь, и маленького ребенка? Что выгадали из этой инсинуации?

В горле застревает ком, а из глаз потоком льются слезы. Уткнувшись в грудь мужа, сотрясаюсь от плача. Будто слезами можно смыть все горе! Бью кулачком по груди мужа, кажущейся мне железобетонной.

— Я хочу к ним, Тима! Слышишь, хочу!

— Так поедем, Лерочка, — слышу над ухом добрый успокаивающий голос Морозова. — При первой возможности. Все вместе поедем. С девочками.

Глава 44

Тимофей

— Это что же получается, Тима, — вздыхает жена, утыкаясь носом мне в ключицу. — Мы назвали дочку в честь моей мамы и даже не догадывались об этом.

— Судьба, — вздыхаю я глубокомысленно. — Фантастика какая-то!

Пытаюсь припомнить, как искали имена для малышек. Вроде выбрали совершенно случайно! И такое точное попадание. Даже не верится. Целую жену в висок и, приподнявшись на локте, тянусь к припухлым губам. Убираю с Лериного личика волосы. Нежная красивая девочка!

За что с ней так?

Кровь стынет в жилах, стоит только представить, чего избежала моя любимая. То ли врачи ошиблись с диагнозом Нины, то ли эта сука переросла. Яд в крови подавил все красные и белые тельца и лихо расправился с болезнью. Но в любом случае, Лере повезло.

— Спи, малыш, — шепчу я, покрывая лицо жены поцелуями.

Как только она засыпает, осторожно высвобождаю руку из-под чуть обмякшего тела. Стараясь не разбудить жену, встаю с кровати. На автомате заглядываю к дочкам. Спят, мои сокровища. А рядом на диванчике дремлет Надежда.

«Вот и хорошо», — думаю я, спускаясь вниз. — Осталась с гадюками разделаться, и будет полный порядок!»

На кухне царит полумрак. Столетов валяется на диване с телефоном. Кому-то пишет, состроив зверскую морду. Ясно кому… Аньке своей!

— Чай хочешь? — включаю я электрический чайник. Ищу заварку в шкафчике. И не могу найти. Лерочка все переложила по своему разумению. А я давно сам себе чай не заваривал.