Энн Вулф - Я буду рядом

— Звонишь кому-то? — послышался позади него голос Гермии.

Кожа Констанса ощетинилась мурашками страха — а вдруг она все слышала, — и он с трудом заставил себя повернуться. Но лицо Гермии не выражало беспокойства, и Констанс расслабился.

— Деловой разговор. — Конни постарался изобразить на лице огорчение. — Ты знаешь, нам придется перенести «Фауста».

— Это еще почему? — прищурилась Гермия.

На секунду ему показалось, что она знает все. Но Гермия улыбнулась, и Констанс понял, что ошибся.

— Вечером меня просили приехать и поработать с кое-какими новыми материалами. Ты очень расстроилась? — озабоченно спросил он, стараясь не покраснеть от собственного вранья.

— Немного. Ну ничего, сходим в другой раз, — натянуто улыбнулась Гермия.

Констанс заметил, что улыбка получилась вымученной.

— Расстроилась… — Он слез со стола, подошел к ней и обнял ее. — Расстроилась и устала…

— Ничего, все в порядке, — отмахнулась она. — К вечеру отойду. Просто дел сегодня невпроворот. Приходится бегать из отдела в отдел. И так весь день. Кстати, когда ты вернешься?

Констанс не знал, сколько времени ему понадобится на объяснение с Мэгги, поэтому сказал наугад:

— Наверное, в девять. Но если задержусь, обязательно позвоню тебе.

— И на том спасибо, — почти прошептала Гермия.

Констанс не расслышал ее слов.

— Что ты сказала?

— Хорошо, что позвонишь. Спасибо, — улыбнулась она.

И опять улыбка показалась ему вымученной. Или только показалась?

Он вернулся к столу и оторвал листок, на котором был записан адрес.

— Это по работе, — объяснил он, ругая себя за неосмотрительность. — Материалы, которые мне понадобятся.

Гермия понимающе кивнула и даже чмокнула его на прощание. На желтом листочке заметок четко отпечаталась запись, сделанная на оторванном листке: «Мирикал Мэйд», Винкинс-парк, пять. По телу разлилась непонятная усталость. В душу закрался ветер: холодный, осенний. Она села за стол и закрыла лицо руками.

— Мне кажется, это глупая идея, — ворчал Поит, бросая в сторону Гермии косые взгляды. — Интересно, почему ты сразу решила, что это любовница? Может быть, эта Мэгги — коллега по работе…

— С которой нужно встретиться именно в «Мирикал Мэйд» — дорогом и хорошем ресторане… Наверное, им нужно обсудить массу дел. Это же был «не телефонный разговор»…

— По-моему, ты себя накручиваешь, — не унимался Поит. — Зачем делать трагедию из какого-то звонка?

— Какого-то? Слышал бы ты его глухой и хриплый голос. «Мэгги, мне нужно видеть твое лицо», — передразнила она Констанса. — Наверное, все так говорят коллегам по работе! И почему мне так не везет с мужчинами?! Почему?!

— Не расстраивайся, у тебя были только двое, а кому-то не везет с десятком, — «утешил» ее Поит.

— Ты от Констанса научился язвить?

— Возможно… Я вообще изменился, если ты не заметила…

— Еще как заметила. Только сейчас мне не до этого. Я тоже изменилась, только, как теперь понимаю, это ничего не значит. Ровным счетом ничего…

Перестань себя грызть, умоляю… Сил моих нет слушать твою ругань и самобичевание. Если раньше это происходило только с Констансом, то теперь еще и со мной. Возьми себя в руки! Где та завидная выдержка, которая была у тебя на Комодо?

— На Комодо были только вараны и бандиты. И не было ресторанов, где мой будущий муж встречался с какой-то Мэгги! Боже, как я устала… — Она опустила голову и вцепилась в нее руками. — Как я устала… Мне казалось, что все кончилось там, на Комодо. Что я познала страдания и стала чистой… Но оказалось, что этого недостаточно… Если бы ты знал, как мне не хочется в это верить. Как мне хочется приехать в «Мирикал Мэйд» и увидеть там старушку с клюкой, которая годится ему в матери… Но так бывает только в бразильских сериалах…

— Почему ты не спросила его сразу? — Поит крутанул руль и завернул налево. — Почти приехали. Разве сложно было узнать правду от него?

— Он солгал мне, Поит! Какая, к черту, правда! Он лгал, глядя мне в лицо. А теперь я хочу видеть эти лживые серые глаза и эту девушку, с которой он встречается тайком от меня…

— Зачем? Что это изменит? Ты бросишь его или просто закатишь истерику? — поинтересовался Поит, втайне даже сочувствуя Констансу. Гермия в гневе — зрелище не для слабонервных. Он насмотрелся на это еще в самолете, и ему вполне хватило увиденного.

Не знаю, Поит… — Гермия как-то сжалась, подобралась и теперь напоминала уменьшенную тоскливую копию себя самой. Пойту было жаль ее, но, вместе с тем, он испытывал робкую надежду: если все пойдет не так, может быть, у него будет шанс завоевать ее во второй раз… Правда, эта надежда мельтешила где-то на заднем плане, виляла хвостом, как извиняющаяся за провинность собака. — Не знаю… А ты бы простил человека, который только что покаялся в своих грехах и начинает новую жизнь со лжи?

— А может быть, Мэгги его сестра… Или подруга… — ушел от ответа Поит, сам не подозревая, насколько он близок к истине.

— Может быть, может быть, — передразнила его Гермия. — Я устала быть бабкой-угадкой. Мне казалось, я заслуживаю большего…

— Конечно, заслуживаешь. Приехали.

Поит остановил машину рядом с рестораном «Мирикал Мэйд», игриво светящемся голубыми и зелеными огнями.

— Ты уверена? — осторожно спросил он.

— Да…

Гермия вышла из машины, хлопнув дверью. Если сказать начистоту, сейчас она уже ни в чем не была уверена. Обличить, доказать ему и себе, что он полный подлец, негодяй и ничтожество? Едва ли она этого хотела. Но второй раз выходить замуж за человека, который будет лгать и изменять, ей хотелось еще меньше. Она сказала Пойту чистую правду: больше всего на свете ей хотелось увидеть Конни с дамой преклонного возраста, которая окажется его троюродной бабушкой… Но сердце чувствовало, сердце знало: этого не будет…

Одно не укладывалось у нее в голове: как Констанс, от которого она могла ожидать всего, чего угодно, только не измены, мог проделать с ней такое? Как? Ей хотелось найти хотя бы какое-нибудь мало-мальски приемлемое объяснение. И сейчас она его найдет… Наверное, найдет…

Поднимаясь по ступенькам «Мирикал Мэйд», Гермия чувствовала, что сердце подкатывает к горлу, а дыхание все учащается. Поднявшись, она попыталась задержать дыхание, что далось ей с большим трудом. Теперь, по крайней мере, она не пыхтит, как паровоз… Но сердце, неугомонное сердце, продолжало биться, как сумасшедшее…

Еще несколько шагов, и она войдет в эту дверь… А может быть, не войдет? Оставит все, как есть, а потом расспросит Констанса, выслушает его ложь, и все будет, как раньше? Нет, так не пойдет. Гермия никогда не любила неопределенности. Один шаг — и с неопределенностью покончено. Всего один шаг…