Рут Валентайн - Хрустальная туфелька

– Хорошо, – примирительно сказал он и впервые посмотрел на Эллис без злобы или неприязни. Его тон был даже мягким, когда он предложил: – Я провожу тебя.

Джоан потеряла счет времени. Боль внизу живота утихла, но Джоан не хватало ее. Эта боль помогала переносить страдания от потери того, чего по сути и не было, что было лишь мечтой, не имевшей крыльев.

Услышав шаги Андерса на лестничной площадке, Джоан затаила дыхание, но Андерс вошел не к ней, а в детскую. Джоан думала, что, уложив девочку, он придет к ней. Андерс, конечно, ничего не мог изменить, но он, по крайней мере, мог облегчить ее страдания. Время шло, а он все не приходил. И Джоан поняла, что сегодня потеряла не только ребенка.

Она осознавала, что в масштабе всей жизни эта потеря не столь ужасна и у нее, вероятно, еще будут дети. Но Джоан хотела именно этого ребенка, которого она уже чувствовала и видела в своем воображении. Это был ребенок, которого она страстно желала родить и которого оплакивала сейчас. И, если Андерс не придет сейчас к ней, когда ее душа страдает, и не будет горевать вместе с ней, тогда какой смысл ее пребывания в этом доме?

Никакого, ответила Джоан сама себе.

Их больше ничего не связывает. Ни ребенок, которого уже нет, ни судебное дело об опеке, которого тоже не будет. Осталась только одна юридическая формальность, которую легко решить. Номинальный брак, который закончился, даже не начавшись.

Джоан встала, быстро оделась и уложила свои пожитки. Она прожила в мире Андерса слишком мало времени, чтобы обрасти вещами. Из этого дома она унесет небольшую сумку и разбитое сердце, которое будет мучить ее до конца дней.

Андерса она нашла в детской. Он спал в кресле, на руках у него дремала Джойс. Лицо Джоан озарилось улыбкой при виде двух дорогих ей людей.

Она впервые обратила внимание на поразительное сходство дяди и племянницы. Девочка вполне могла быть дочерью Андерса. У нее были такие же длинные темные ресницы, такие же полные, слегка надменные губы. Андерс неожиданно открыл глаза.

– Я ухожу, – сказала Джоан.

Андерс смотрел на нее, пытаясь сообразить, что происходит. Но его взгляд прояснился, когда он увидел, что Джоан одета для улицы, что у двери стоит дорожная сумка.

– Джоан… – Он встал и положил Джойс в кроватку. – Тебе нельзя сейчас уходить, – прошептал он, но малышка начала капризничать, почувствовав, очевидно, напряженную атмосферу. Андерс, качая кроватку одной рукой, опять обратился к Джоан: – Ты должна лежать в постели, ты еще очень слаба. Ты нужна ей, в конце концов, – показав на плачущую девочку, привел он последний аргумент.

– Нет, Андерс, – прошептала Джоан. – Я тоже думала, что нужна ей, что именно я смогу хорошо воспитать ее. Я убедила себя, что Нэнси тоже хотела бы этого. Но правда состоит в том, что сестра ненавидела меня. С чего я решила, что она выбрала бы меня опекуном Джойс?

– Потому что ты знаешь, что так будет лучше!

– Да сестра презирала меня. – В тоне Джоан не было ни жалости, ни горечи. – Нэнси хотела иметь деньги, она только и думала о том, как стать богатой. И для своей дочери она хотела того же самого. Я искренне считала, что поступаю правильно, борясь за свою племянницу, верила, что буду для нее лучшей матерью, чем Эллис. – Джоан покачала головой и зажмурилась на секунду, чтобы удержаться от слез. Она не могла разрыдаться перед Андерсом в минуту расставания, ей хотелось уйти с гордо поднятой головой. – Эллис любит девочку, она доказала это сегодня. Джойс будет расти, окруженная любящими людьми.

– Но ей нужна и ты, – продолжал настаивать Андерс. – Ты мне нужна.

Джоан остановилась и закрыла глаза, потрясенная его словами. Неужели ему надо сделать мне еще больнее? Он что, не видит, что мне и так плохо? – подумала она, ненавидя его за это.

– Ты нужна мне, – повторил Андерс.

Взяв Джоан за плечи, он повернул ее к себе, но она увидела лишь размытые черты его лица, потому что в ее глазах стояли слезы.

– Это не так, Андерс, – мягко сказала она. – Мы потеряли сегодня нашего ребенка, а ты даже не пришел ко мне. Если ты нуждаешься во мне, почему тебя не было в спальне?

– На это были причины, и, если бы ты задержалась на минуту, я объяснил бы тебе все.

– Я ухожу, потому что больше не могу так жить. Брак без любви не для меня. Что бы ты ни говорил по этому поводу, как бы ни презирал любовь, мне она нужна. Ты считаешь, что это сказка, которую выдумали дураки, а я верю в эту сказку, верю в любовь. И я знаю, что найдется человек, который полюбит меня. Полюбит так, как я этого заслуживаю.

– Тогда останься. – Андерс почти умолял ее: – Выслушай меня хотя бы перед тем, как уйти.

Но Джоан уже вышла из комнаты и начала спускаться с лестницы. Андерс догнал ее и схватил ее сумку, понимая, что слова на Джоан не действуют.

– Андерс, не надо…

Она стала вырывать сумку из его рук. Глаза заволокло слезами, сердце разрывалось на части от этой невыносимой ситуации. Джоан почувствовала головокружение – давала себя знать слабость. Она из последних сил рванула сумку, Андерс разжал пальцы, и Джоан потеряла равновесие. Она хотела ухватиться за перила, но не дотянулась до них и начала падать.

– Джоан! – в ужасе крикнул Андерс.

Его реакция была мгновенной. Он успел ухватить побелевшую от страха Джоан за руку и подтянуть к себе. Джоан очутилась в его крепких объятиях. Она слышала частые удары своего сердца и не могла поверить, что секунду назад чуть было не сломала себе шею. Андерс тоже, видимо, пережил шок – он переводил дыхание, словно после интенсивной пробежки.

Они стояли у края лестницы, тесно прижавшись друг к другу, словно боялись повторения этой ситуации. Джоан дрожала всем телом, а Андерс поглаживал ее по спине, как бы внушая, что опасность миновала и ей больше ничего не угрожает.

Пережив страшную минуту, Джоан ощущала объятия Андерса уже совсем по-другому. Она позволила себе забыться на мгновение и наслаждалась сильными и в то же время нежными руками Андерса, который, кажется, тоже не торопился отпускать ее от себя.

– Неужели тебе действительно здесь так плохо, что ты предпочитаешь броситься вниз головой, лишь бы не остаться со мной на лишние пять минут? – В голосе Андерса проскальзывали обида и горечь.

Джоан не собиралась калечить себя, то, что произошло, было случайностью. Но она решила не уточнять этот момент – пусть Андерс знает, до чего довел ее своим безразличным поведением.

– Так или иначе, но я все равно ушла бы отсюда.

– Ты не заключенная, а я не твой тюремщик, Джоан, – с достоинством заметил Андерс, явно задетый ее словами. – Все сложилось не так, как должно было.

– Я знаю, – прошептала она бледными, трясущимися губами.