Дэй Леклер - Поймать призрака

Из разбухшего кармана полетели на пол кроличья лапка и золотая птичья косточка. За ними последовала резиновая подковка. Рука сжала четырехлистник. Конечно! Магнит. Именно так Мадам хотела обмануть аппаратуру тогда на кладбище. Рейчел ахнула.

– Я одурачила этот котовасный магнитоскоп!

Она попятилась, зацепилась за провод и упала. Мешок от пылесоса выпал из рук и шмякнулся неподалеку, исторгнув из себя грибообразное облако пыли. Заработали камеры, и Рейчел ослепла от вспышек.

Девушка застонала. Господи, что она наделала! Зак убьет ее, когда узнает. Она на четвереньках подкралась к мешку, схватила его и, молясь, чтобы не запустить камеры еще раз, так же на четвереньках выбралась из комнаты. На этот раз повезло.

С колотящимся сердцем, боязливо выглядывая из кухонных дверей, она думала, что делать. Нужно будет сказать Заку, как только появится. Если он проверит оборудование, то может подумать…

Он может подумать, что являлась Франциска. Рейчел постаралась вспомнить последовательность событий. Магнитная машина зарегистрировала возмущение. Потом упал мешок от пылесоса и заработали камеры. Что же они сняли? Не ее. Она не попала в объективы. Это точно. Мешок? Вряд ли. Он был слишком низко. Значит, на фотографиях выйдет… облако пыли.

Облако пыли, которое Зак и Курт могут принять за Франциску.

Она сглотнула. Что делать? Если она скажет Заку, что произошло, собранных им научных данных будет достаточно, чтобы разоблачить Франциску. Если не скажет ничего, оставит ли это место сомнению? Зак сможет заявить, что опыты не дали однозначного результата, и удалиться с чистой совестью. Книга и дом будут спасены.

Она прижала к груди мешок, откуда в лицо ей полетела оставшаяся пыль. Вытирая щеки, Рейчел поняла, что снова стоит перед выбором: Зак или Нана. Она закрыла глаза. «Бывают времена, когда безысходность побеждает этику». Эти слова преследовали ее.

Конечно, врать она не будет. Если Зак спросит, всегда можно будет рассказать правду. А если не спросит, то пусть решает сам. Это уже не ее дело.

Торопясь, чтобы не передумать, Рейчел побежала вытряхивать мешок. Вернувшись на кухню, нашла тряпку, проскользнула в столовую и вымыла пол.

И все это время вина висела над ней, как огромное облако серой пыли.

В последующие два дня Рейчел узнала о чувстве вины гораздо больше, чем хотела бы знать. Узнала, насколько это устойчивое чувство. Даже будучи с Заком, она не могла ни есть, ни разговаривать, ни расслабиться. Узнала также, что вина растет. Пожирает ее, как огромный голодный зверь, питающийся ее страхом. И еще она узнала, как разрушительно действует это чувство на душу и тело.

В довершение всего исчезли сережки Франциски. Часами Рейчел искала их без всякого результата. Это могло означать только одно: Франциска знает, что она потеряла веру и поддалась искушению.

Потеря сережек оказалась последним шагом к потере надежды.

Перед кануном Дня всех святых она металась по гостиной Ранчо. Понимала, что должна искупить вину, признавшись во всем, но не могла заставить себя сделать это.

– У меня скоро шарики поедут, Эйвери, – пожаловался Курт со стремянки. – Что происходит?

Она подпрыгнула.

– Это не я! Я этого не делала!

Сидевший над отчетом Зак поднял голову и весело взглянул на нее.

– Рад слышать. Но если не ты, то кто же это сделал?

Рейчел почувствовала, как кровь приливает к лицу. Они догадались. Они все узнали о… том случае.

– Что сделал? – прошептала она.

Зак пожал плечами.

– Понятия не имею. Это ты мне скажи.

– Точно не знаю, – осторожно ответила она, – но, уж конечно, не я.

Он бросил карандаш и посмотрел на нее внимательно.

– Тогда не потрудишься ли ответить на вопрос Курта? Потому что мне тоже интересно.

Она пыталась вспомнить вопрос. Вдобавок ко всему прочему чувство вины повлияло и на ее феноменальную память. Не было даже смутного представления, о чем он спрашивал.

– Не могу сказать. – Этот ответ выглядел наиболее безопасным.

– Вот и я о том, – пробормотал Курт, передвигая одну из камер. – Ты что-то знаешь, Эйвери? Ты странно себя ведешь.

Рейчел облегченно вздохнула. Со странным поведением она как-нибудь управится. А вот взвешенное состояние – это уже невыносимо. Почему никто не упоминает о… том случае? В любую минуту она может не выдержать и излить все. Тогда Зак возненавидит ее, и Курт возненавидит ее, и Нана… Она вздрогнула и закрыла глаза. Нана будет так страдать!

Открыв глаза, она решительно вздернула подбородок. С нее довольно. Сегодня она скажет Заку правду. Сегодня нежность и желание исчезнут из ее глаз, и ее жизнь закончится. И все-таки она скажет. Она стояла в центре комнаты, ожидая неизбежного – ожидая подходящего момента, чтобы ринуться навстречу неизбежному.

– О'кей, дело сделано, – объявил Зак, отодвигая бумаги и поднимаясь. Все силы Рейчел ушли на то, чтобы не броситься к нему на шею, моля о прощении. – Я дочитал отчет.

– Согласуется? – воскликнул Курт.

Зак медленно улыбнулся.

– Согласуется. Можем собирать пресс-конференцию и делать официальное объявление.

– Что согласуется? – спросила Рейчел, переводя недоуменный взгляд с одного на другого.

Зак схватил ее за талию и подбросил, как ребенка.

– Отчет из лаборатории. И это означает конец экспериментов. – Он поставил Рейчел на пол и поцеловал.

– Конец? – ахнула она, вцепившись в него. – Как? Почему?

– Пару дней назад мы выявили аномальные явления, но я не хотел говорить тебе, пока не буду уверен. Теперь я уверен. Имеются несколько фактов, которым я не могу дать научное объяснение. Этого достаточно, чтобы оставить вопрос о существовании Франциски открытым.

Пару дней назад. Это когда… случилось то самое. Они проявили фотоснимки облачка пыли и подумали, что это Франциска. А аномалия на магно-как-его-там подтвердила явление призрака. Она попыталась улыбнуться. Вместо этого глаза наполнились слезами.

– За…

Он снова нежно поцеловал ее.

– Понимаешь? Твоему привидению ничего не грозит. Оно не будет разоблачено. И, судя по всему, в ближайшем будущем не возникнет никаких вопросов.

Она облизнула губы.

– Какие доказательства?

– Вот уж нет, – сказал Зак. – Утечки информации не будет. Узнаешь вместе со всеми остальными репортерами. На пресс-конференции. Это будет завтра в десять. В канун Дня всех святых. По-моему, очень уместно, не правда ли?

– Думаю, да.

Он склонил голову набок и озадаченно нахмурился.

– Не понимаю. Это же момент твоего триумфа, минута, которой ты так ждала. Я думал, ты по крайней мере будешь выглядеть счастливой.

– Я счастлива. Разве не видите? – Она растянула губы в улыбку. – Счастлива. – Чувство вины завладело лицевыми мускулами, и улыбка померкла.