Анна Эберхардт - Шепот страсти

Она не боялась грозы, ни сейчас, ни даже в детстве, но темнота пугала ее, и Слэйдер знал это.

— О черт! — крик ее раздался по всему этажу, когда она в темноте на что-то налетела.

Она услышала, как Слэйдер ощупью поднимается по лестнице, затем проходит через зал и входит в спальню. Он зажег спичку, которая осветила его лицо.

Она вспомнила другую ночь и другую спичку.

Они стояли, застыв как статуи, глядя друг на друга. Но тут Слэйдер выругался, нарушив очарование этой минуты. Спичка, сгорев, обожгла его пальцы. Он загасил ее, и комната опять погрузилась во мрак.

Слэйдер зажег еще одну спичку, и в комнате запахло серой. Он подошел к Мелиссе, взял из ее руки свечку и зажег ее. Поставив свечку на туалетный столик, он повернулся и посмотрел на Мелиссу.

Широко открытыми глазами она внимательно смотрела на его золотисто поблескивающее лицо в нескольких дюймах от ее лица. Его тонкие пальцы коснулись ее полных губ.

Она вспомнила, что Слэйдер снял пиджак еще в машине по дороге домой. Теперь она заметила, что он расстегнул пуговицы рубашки, пока она была наверху. Она не могла оторвать глаз от неширокой полоски загорелого мускулистого торса, покрытого золотистыми волосами, видневшейся через расстегнутую рубашку. От этого тела исходил запах лимона, запах мыла, которым он пользовался, когда еще перед уходом принимал душ, а также сильный запах мужского желания. Эти два запаха, смешавшись, достигли ее, заполняя ее так же постепенно и незаметно, как заполняла светом комнату зажженная свеча. Пламя колыхалось и вздрагивало, дразня темноту. Так же действовали на нее и эти запахи.

— Ты же знаешь, как я хочу тебя, Лисса! — сказал он, чувствуя себя при этом очень глупо. Подтверждение его слов достаточно красноречиво бугрилось в его брюках.

Лисса кивнула, судорожно сглотнув. Во рту у нее пересохло.

— И я знаю... — он поцеловал ее нежно и страстно в самую ладошку, держа ее за запястье и чувствуя, как бешено бьется ее пульс, он поднял на нее все понимающие глаза, — ...что ты хочешь...

Она отступила назад, прислонившись спиной к столбику кровати.

Он иронически улыбнулся.

— Тебе нечего бояться, Лисса. Я тебя не трону. — Он нервно провел рукой по чуть влажным волосам. — Хотя, видит Бог, я так хочу этого... Это желание мучает меня каждую ночь. Каждую ночь, Лисса. Я ни о чем не могу больше думать. Это как наваждение... — Смех его был хриплым, и в нем прозвучала горечь, затем он продолжал: — А в те ночи, когда я могу уснуть, опять мне снишься ты. В эти ночи, когда я в одиночестве лежу там, на сеновале, а ты спишь рядом со своим мужем. — Слово «мужем» он произнес с необыкновенным презрением.

Он обхватил себя руками, как будто действительно хотел взять себя в руки. Затем отвернулся от нее и посмотрел в зеркало, стоящее на ее туалетном столике.

— Когда я тебя увидел... — Голос его дрогнул, и он продолжал хриплым шепотом: — Когда я увидел тебя в этом зеркале в то утро, мне показалось, что у меня опять галлюцинации. — Его глаза затуманились, он погрузился в свои грустные воспоминания. — Ты все время была у меня перед глазами в тюрьме. Только поэтому я не сошел с ума. Я думал только об одном — вернуться. Вернуться к тебе, Лисса.

Он повернулся и опять посмотрел на нее. В его голосе слышалась мука, когда он произнес:

— Я хочу тебя, Лисса, но я не дотронусь до тебя. Во всяком случае, пока... пока ты сама не коснешься меня. — Легким движением он провел тонким пальцем по ее щеке, не сводя с нее глаз. — Но коснись меня — только один раз, Лисса, и все мучения позади.

Отвернувшись от нее, он прошел через комнату и встал около туалетного столика. Там он взял в руки деревянную машинку, которую вырезал для нее много лет тому назад. Его пальцы погладили поверхность, он невидящим взглядом посмотрел на нее и поставил на место.

Он поднял глаза, и их взгляды встретились в зеркале.

Прошло несколько мгновений, но она так и не двигалась, и его кулак с силой ударил по стеклу, разбив зеркало вдребезги.

Этот резкий звук заставил ее вздрогнуть и прижаться еще сильнее к деревянному столбику кровати, но тут она увидела тонкую струйку крови, капающую на зеркальные осколки.

Не задумываясь, она бросилась к нему и, схватив пораненную руку, стала рассматривать ранку и облегченно вздохнула, когда увидела, что все не так страшно, как кажется. Порез был неглубоким, и кровь уже перестала сочиться.

— Я же предупреждал тебя, чтобы ты не касалась меня, Лисса! — резко произнес Слэйдер, отдернув руку. — Я тебе предупреждал, — повторил он, не обращая внимания на кровоточащие царапины на руке и видя огонь желания, вспыхнувший в ее глазах. Она была не в силах его скрыть. Со стоном он приблизил лицо к ее лицу, близко-близко, однако они еще не касались друг друга.

Отвернувшись, Слэйдер зажмурил глаза, снова стараясь взять себя в руки. Он чуть отвел свои губы от ее губ. Его побледневшее лицо выражало мучительное желание, а горячее дыхание обжигало Мелиссу, будто раскаленным металлом.

Он застонал, и их губы сблизились опять на расстояние миллиметров.

Она приняла решение, думая не только о нем.

Ее губы коснулись его губ, и тут же его стремительный сильный язык проник к ней в рот, обвил ее язык, и они полностью потеряли контроль над собой. И в своем неистовстве напоминали летнюю грозу, бушующую за окнами.

Руки Мелиссы, требовательные и настойчивые, разрывали его расстегнутую рубашку, скользнули ему под мышки, затем легли на лопатки. Его шея изогнулась по-кошачьи от испытываемого наслаждения.

Слэйдер ответил на ее инициативу, раскрыв губы и покрывая мелкими тающими поцелуями ее шею, вызывая в ней все те чувства и эмоции, которые она так старалась раньше подавить в себе. Эти чувства были намного сильнее, чем просто желание. Когда она ощутила нежное прикосновение его руки... на нее нахлынули воспоминания прошлой ночи, а новые чувства затмили прежние, и тело ее как будто пело... наконец... наконец...

Сильные пальцы Слэйдера повторяли движение его губ, скользя вниз по ее шее, и от наслаждения у нее закружилась голова. Ее бросило в дрожь, когда она почувствовала, как, чуть приподняв ее шелковистые волосы, он слегка провел кончиками зубов по ее шее.

Когда он прижал ее к своей груди, ее всю затрясло от охватившего ее желания, и она подумала, что он должен чувствовать это даже сквозь одежду.

Ее раздирали два желания — как можно скорее удовлетворить страсть, пульсирующую в них, и желание, чтобы те ощущения, которые она испытывала в данный момент, длились вечно. В течение пяти лет она себя ограничивала, отказывала себе в тех ощущениях, которые чувствовала при прикосновении рук Слэйдера еще давным-давно. А теперь она поняла, что все эти чувства живы в ней, несмотря ни на что.