Айра Уайз - Объяснение в любви

Но, как сама она только что продемонстрировала, в словах надобности нет, пока в мире существовали иные способы открыть свое сердце. Это особый, неповторимый, бесценный дар — дар, врученный только им двоим. Они предались любви точно в первый раз…

Один день неспешно сменил другой, и Анхеле стало казаться, будто у них медовый месяц. Ведь они относятся друг к другу с такой трепетной нежностью, избегая всего, что могло бы омрачить их блаженство.

В конце концов, зачем нужна помолвка? На что сдалось предложение руки и сердца? Так, как есть, — куда уютнее, куда отраднее. Именно такова и должна быть истинная любовь.

В понедельник Клайв отправился на работу — со спокойной душой, зная, что, когда бы ни вернулся, он застанет любимую дома. Анхела же с энтузиазмом принялась переоборудовать комнату для гостей в художественную студию. Во вторник обе картины исчезли из прихожей, и молодая женщина мысленно взяла этот факт на заметку, собираясь спросить у Клайва, куда это они делись.

Однако, вернувшись тем вечером, Клайв вручил ей письмо от Луиса Дорадо и все прочее вылетело у Анхелы из головы. В письме сеньор Дорадо признавал ее своей дочерью, просил прощения за свою возмутительную выходку и предлагал официально объявить о своем отцовстве, если она того захочет.

— Ты его что, запугал? — осведомилась она у Клайва.

— Всего лишь помог ему понять собственные ошибки, — саркастически хмыкнул Клайв. — В конце концов ты заслуживаешь, чтобы тебя оценили по достоинству. А уж что ты по этому поводу предпримешь, зависит от тебя самой, и только.

— Стало быть, ты не будешь принуждать меня сделать публичное заявление?

В словах Анхелы явственно прозвучал вызов, и Клайв не замедлил успокоить любимую.

— Мне этот человек не нужен, родная, — тихо, но твердо произнес он. — Я просто подумал: вдруг в один прекрасный день ты захочешь узнать его ближе.

— Ни за что! — отрезала Анхела. — У меня при одном упоминании его имени мурашки по коже бегут.

— Тогда выброси письмо и забудь о нем, — посоветовал Клайв. — Он никогда больше тебя не потревожит, обещаю.

И Анхела в очередной раз задумалась, какой такой властью обладает Клайв над могущественным Луисом Дорадо, чтобы диктовать ему условия? Какое оружие пустил в ход, чтобы защитить возлюбленную? Но молодая женщина ни о чем не стала спрашивать. Зачем отравлять себе жизнь вопросами, ответы на которые ей, по сути дела, не нужны?

В среду, как и планировалось, они поужинали с Крисом и Эстрельей, только что возвратившимися с морского побережья. Эстрелья сияла от счастья. Черные глаза ее искрились восторгом: она видела, что Анхела и Клайв решили наконец свои проблемы, в чем бы те ни заключались. Вечер прошел восхитительно. Словом, так, как встарь.

На протяжении четверга и пятницы Анхела обустраивалась в новой студии. Раз или два она с грустью вспомнила о маленькой черной коробочке, исчезнувшей в кармане пиджака Клайва. Но тут же брала себя в руки и с удвоенной энергией принималась за дело. Она всем довольна. Она счастлива. Клайв всякий день и час дает ей понять, что Анхела Веласко — неотъемлемая часть его жизни. Клайв ее любит: в этом нет ни малейших сомнений.

И тут Клайв сам все испортил.

Все произошло так неожиданно, что Анхела даже не успела морально подготовиться к удару. И неудивительно: ведь целую неделю она жила в своем маленьком, искусственно созданном, изолированном мирке иллюзий и грез, напрочь позабыв об окружающей действительности. Но вот в субботу, за завтраком, Клайв небрежно обронил:

— Сегодня вечером мы приглашены в гости. На прием, знаешь ли. Так что надо подыскать для тебя что-нибудь сногсшибательное…

В гости. На прием. Это означает многолюдное сборище. Там наверняка будут свидетели ее недавнего унижения в музее. Нет, ни за что!

— Нет, — еле слышно выдохнула она.

Оторвавшись от утренней газеты, Клайв вгляделся в побледневшее лицо Анхелы и задумчиво сощурился.

— Цвет — безусловно, красный. И что-нибудь возмутительно нескромное. Длинное, до полу. Облегающее. С открытой спиной и низким вырезом, чтобы все оценили твою потрясающую кожу.

— Клайв, я никуда не пойду, — повторила молодая женщина тверже.

— И высокая прическа, — продолжал он, точно не слыша. — Пусть все любуются твоей восхитительной шеей, зная, что целовать ее дозволено лишь одному человеку — мне!

— Я сказала, что никуда не пойду! — Анхела вскочила со стула.

— А еще я осыплю тебя бриллиантами. — Клайв снова пропустил ее слова мимо ушей. — Серьги, ожерелье, браслеты… и даже сексапильный браслет на ногу!

— Может, заодно повесишь мне на грудь табличку: «Блудница вавилонская»? — вспыхнула молодая женщина.

Откинувшись на стуле, Клайв удовлетворенно ухмыльнулся.

— Алые губы. Черная тушь. И последний штрих — красная гвоздика в волосах. — Восхищенный нарисованной им же картиной, он послал молодой женщине воздушный поцелуй.

— Ты посмеешь меня принудить, помня о том, что произошло в музее?

Анхела изнывала от страха, негодования, обиды. Однако Клайв остался непоколебим, хотя отлично понимал, что сейчас чувствует его возлюбленная. Более того, признавал за ней право протестовать.

— Ты стыдишься того, кто ты есть, любимая? — полюбопытствовал он.

— Нет, — вздернула подбородок Анхела.

— Значит, стесняешься меня и наших с тобой отношений?

— Ставить меня к позорному столбу второй раз — это уж слишком! — ловко ушла от ответа Анхела.

Клайв поднялся. Молодая женщина попыталась уклониться, но он властно удержал ее на месте. Оказавшись в ловушке между столом и стулом и в плену его рук, мысль о бегстве она поневоле оставила. Однако тело ее так напряглось, что Клайв буквально ощутил, как под его пальцами подрагивают туго натянутые нервы.

— Неделю назад мы с тобой заключили договор, — напомнил он.

— Какой договор? — Анхела заморгала и виновато отвела взгляд. — Не понимаю, о чем ты говоришь.

Лгунья, подумал он.

— Ты вернулась ко мне, желая получить обратно то, что было, — медленно, чуть ли не по слогам объяснил Клайв. — А я тебе сказал, что к прошлому возврата нет.

— Но мы всю неделю были так счастливы! — воскликнула Анхела. — Зачем портить то, что уладилось само собою?

— На этой неделе я жил по твоим правилам. Мы укрылись от мира, притворяясь, что все у нас просто замечательно: ты этого хотела, и я тебе позволил. Но компромисс меня не устраивает. Я признаю лишь то, что идеально, — сурово уточнил он. — А за идеальное счастье приходится платить, любимая. И цена высока. Готова ли ты к этому?