Дженна Питерсен - Заветное желание

Вдовствующая герцогиня стояла и смотрела на сад внизу. Когда они вошли, она с приветливой улыбкой повернулась.

Энн всегда считала мать Риса красивой женщиной. У нее были такие же, как у сына, темные волосы и карие глаза. Но теперь, зная тайну происхождения Риса, она видела у них и другие сходные черты. Рис был очень похож на мать, поэтому герцог никогда и не спрашивал, отчего у сына мало сходства с ним.

Протянув руки, герцогиня направилась к ним. Энн затаила дыхание — она не знала, как Рис встретит мать, ведь он был глубоко оскорблен. Однако Рис не набросился на герцогиню с упреками. Он взял мать за руки и позволил ей поцеловать его в обе щеки.

— Боже, Рис, как я за тебя беспокоилась! — Ее светлость повернулась к Энн и расцеловала ее. — Когда Энн приехала ко мне и сказала, что не знает, где ты находишься, я очень испугалась.

— Это было недоразумение, мама. Но Энн… нашла меня. — Рис с улыбкой повернулся к жене.

Улыбнувшись в ответ, Энн указала на круглый стол, где уже был сервирован чай.

— Сядем? Я вижу, слуги уже все для нас приготовили, — весело сказала она, чтобы скрыть тревогу в ожидании неминуемой ссоры.

Герцогиня посмотрела на сына и кивнула:

— Восхитительно, благодарю тебя.

Пока они шли к столу, Энн не сводила глаз с мужа. Тот, как всегда, контролировал свои чувства, но она ощущала его напряженность. Он выдвинул для матери стул. После того как герцогиня и Энн сели, он занял место между ними.

— Я рада, что ты вернулся. Совсем на тебя не похоже, чтобы ты исчез, не сказав ни единого слова, — упрекнула мать.

Сейчас откроются шлюзы его гнева и хлынет поток обвинений, подумала Энн. Но этого не произошло.

— А я больше не уверен, тот ли я вообще.

Боль в его тоне заставила Энн быстро накрыть ладонью его руку. Он посмотрел на нее и улыбнулся. Герцогиня, смотревшая на их сплетенные пальцы, выглядела удивленной столь открытым проявлением чувств.

— Боюсь, я не понимаю, что означает твое утверждение.

Рис с такой печалью и страданием смотрел на мать, что Энн едва не заплакала. Как бы он ни умел притворяться холодным и безучастным, в душе он оставался добрым человеком. Сейчас он был не герцогом Уэверли, а просто Рисом, человеком, которому разбили сердце.

— Ты собиралась когда-нибудь сказать мне? — с удивительной мягкостью спросил он.

Глаза у матери расширились, кровь медленно отлила от лица: она, видимо, догадывалась, что Рис знает правду, еще до того как он это сказал. Будто она ждала этого момента всю его жизнь. Возможно, так оно и было.

Энн даже представить не могла этого напряженного ожидания, когда упадет топор. Она сочувствовала свекрови.

— Я… я не понимаю, что ты имеешь в виду, — ответила герцогиня. — Тебя что-то беспокоит, Рис?

— Мама, я знаю о тебе и герцоге Биллингеме. Я знаю, что он был моим настоящим отцом.

Герцогиня вскочила, толкнув стол и пролив чай на белую столешницу. Рис отодвинул стул, чтобы помочь матери, но она жестом остановила его. Затем медленно прошла по террасе и стала смотреть на сад внизу. Молчание длилось так долго, что Рис потерял счет времени. Наконец мать повернулась к нему.

На ее мертвенно-бледном лице он прочел решимость и, как ни странно, почти облегчение.

— Как ты узнал?

Хотя Рис был уверен, что это правда, хотя изучил каждую улику и нашел их вескими, какой-то частицей души надеялся, что это ошибка. Он думал, что, когда он спросит мать, она будет отрицать правду или даст ему пощечину, отругает за возмутительное обвинение. По крайней мере разумно все объяснит. Но ее вопрос убил в нем последнюю надежду.

— От Саймона, — ответил Рис.

Мать приложила руку к сердцу, глаза наполнились слезами.

— Милый Саймон, — прошептала она. — Значит, он в конце концов узнал правду о своем отце?

Не находя слов, Рис молча кивнул, и мать покачала головой.

— Ужасно. Мальчик так любил своего отца, так верил в него. Родитель не должен так разочаровывать своего ребенка. Надеюсь, у Саймона все в порядке.

Рис вскочил и подошел к ней. Он не мог поверить тому, что слышал. В этот ответственный момент его любимая мать беспокоится о том, в каком состоянии сын ее любовника?

— Конечно, он потрясен, — ответил Рис, невольно повышая голос. — Я вполне понимаю его чувства, поскольку испытываю то же самое. Не желаете ли поинтересоваться моим состоянием, мадам?

Он услышал скрип отодвигаемого стула, затем Энн подошла к нему.

— Рис, — тихо сказала она, беря его за руку, — пожалуйста.

Он нахмурился. Да, он заслуживал ответов, но и его мать заслуживала лучшего.

— Извини, — процедил он сквозь зубы. — Это было неприлично.

Затем Энн с теплой улыбкой подошла к герцогине, и он увидел, как та расслабилась, когда невестка обняла ее за талию.

— Ваша светлость, поймите, это столь же глубоко затрагивает Риса, как, я уверена, это затрагивает вашу жизнь и вас. Теперь вы единственная, кто может дать ему ответы, которых, я думаю, он заслуживает.

Герцогиня посмотрела на Энн и кивнула. Смахнув слезы, она расправила плечи и твердо встретила взгляд Риса.

— Это я должна просить прощения, Рис, — сказала она. В ее голосе уже не было дрожи. Только сила и уверенность. — Твоя жена права. Тебе нужны объяснения. Прости мою нерешительность, следовало это сделать раньше. Я тоже потрясена. Я почему-то надеялась, что этот день не придет никогда.

— А он все же пришел, — пробормотал Рис, на миг пожелав, чтобы надежды матери сбылись.

Герцогиня кивнула:

— Да. Боюсь, ты осудишь меня, но я должна рассказать тебе всю историю, чтобы ты верно понял мое поведение.

Рис быстро взглянул на жену, та медленно кивнула, словно поощряя его выслушать мать. Дать ей то же внимание и заботу, какие она дарила сыну, даже когда покойный герцог Уэверли все дальше и дальше уводил его от нее.

— Хорошо. — Рис жестом пригласил их вернуться к столу. — Я хочу послушать твою историю.

Когда они сели, герцогиня допила чай и тяжело вздохнула.

— Прежде всего ты должен знать, что я любила своего мужа. — Она покачала головой. — Когда мы поженились, я очень надеялась, что мы сможем быть счастливы и наш брак станет браком по любви. Но для твоего отца я была только хозяйкой его приемов и матерью его детей. От меня ему требовалась лишь удобная жизнь, в чем я убедилась через несколько месяцев нашего союза.

Краем глаза Рис видел, что Энн все больше напрягается. Это в каком-то отношении была и ее история. Ее путь. Именно он был тем, кто этот путь для нее определил.

Взглянув на Энн, герцогиня улыбнулась, мягко и печально. Стало ясно, что обе женщины уже связаны на новом уровне. Каждая испытала безнадежную любовь к человеку, за которого вышла замуж. В их стремлении они были сестрами. Но мать Риса сумела однажды найти счастье в объятиях другого. Мысль, что Энн могла поступить так же, испугала Риса, хотя он сам предлагал ей сделать именно это.