Второй шанс для Фина - Екатерина Аверина
– Ты больше не любишь папу? – тихо спрашивает малышка. – И мы больше никогда к нему не поедем? – её голос дрожит.
– Останови, пожалуйста, я пересяду, – просит Ярина.
Рома уезжает вперёд. Мы остаёмся на месте. Меня не просят выйти из машины. Значит я нужен. Остаюсь.
Яра сажает дочку на колени. Вытирает с её чумазого личика первые слёзы. С любовью прижимает к себе и гладит по растрёпанным волосикам.
– Не поедем, прости, – шепчет она.
Я считаю удары собственного сердца, ожидая, что будет дальше.
– Мы с тобой теперь будем учиться жить без папы.
– Я не хочу без папы, – плачет Веста.
– Знаю, но я так решила, – мягко и в тоже время уверенно отвечает Яра. – Твой папа… Он всегда любил тебя, но эта любовь была ненастоящей.
– Это как? – шмыгнув носиком, спрашивает малышка.
– Как в сказках. Ты же смотришь их, тебе нравится, но ты знаешь, что там всё придумано.
– Конечно знаю, я же большая, – важно заявляет Веста.
– Вот и у папы была такая любовь. Как в сказке. Выдуманная. И мне пришлось забрать тебя, чтобы ты могла расти в настоящем мире. Понимаешь? – Веста молчит, а Яра тяжело вздыхает, не зная, как ещё сказать.
– И мне больше никогда нельзя к папе? – грустно спрашивает кроха.
– Нельзя, – упавшим голосом отвечает Яра. – Прости меня, пожалуйста, котёночек.
Не выдержав женских слёз, пересаживаюсь с водительского сиденья на заднее. Забираю у Ярины Весту. Девочка легко идёт ко мне на руки. Она уже привыкла.
– Пока я буду с вами рядом. Мы же с тобой дружим? – кивает. – Будем сказки читать вечером. На велосипеде научимся кататься.
– А если я упаду? Папа всегда говорил, что с велосипеда можно упасть и больно удариться. Даже что-то сломать, – громким шёпотом делится Веста.
– Можно упасть. И ты обязательно свалишься с него, – смеюсь я. – Потом мы помажем твои ссадины зелёнкой, и ты будешь похожа на лягушонка. Это весело. Так люди учатся новому. Иногда набивают большущие шишки. Но это совсем не страшно. Даже полезно.
– У тебя тоже были большие шишки? – в силу возраста она всё понимает буквально.
– Огромные! – показываю ей, разведя ладони в стороны.
– Мама теперь будет любить тебя вместо папы? – неожиданно спрашивает Веста.
– Оу… – провожу пальцами по волосам.
– Ты сегодня её поцеловал. Я видела, – важно складывает ручки на груди.
– Твоя мама мне очень сильно нравится, – решаю быть честным, но пока аккуратным в своих признаниях.
Веста всё равно грустит остаток вечера. У ребёнка пять лет был отец, а теперь к нему вдруг нельзя. Для неё это пока сложно.
Яра укладывает дочку спать. Выходит ко мне на крыльцо. Смотрит, как в небо улетает облачко сизого дыма от сигареты. Собирается присесть на ступеньку. Не даю. Спускаю ногу немного ниже и сажаю её к себе на колено. Без всякого подтекста. Чтобы не замёрзла и не заболела.
– Мне надо рассказать тебе ещё кое-что про Льва, – погасив окурок в стеклянной банке, заменяющей пепельницу, кладу ладонь на спину Ярине, скольжу вниз до поясницы и замираю, наслаждаясь её теплом.
– Будет больно? – Яра касанием поворачивает моё лицо на себя. Ищет ответ на свой вопрос в моих глазах.
– Будет. Но я рядом, – очерчиваю её губы большим пальцем. Завожу ладонь на затылок, подтягиваю Яру к себе и целую сразу глубоко, настойчиво, как свою женщину, заодно стараясь показать ей через ощущения, что я действительно рядом.
Она отвечает, проведя пальчиками по моим волосам на затылке. И тоже пытается говорить со мной так. Ей совсем не хочется боли. Она устала. Я всё понимаю. Только выхода нет. Мне придётся рассказать ей правду, чтобы спасти её, Весту и, возможно, наше с ними будущее, которое так отчётливо рисуется в моей голове.
Глава 31
Ярина
Я уже в четвёртый раз переписываю заявление на Льва. Руки дрожат, и синяя паста мажет по документу. Следователь громко вздыхает, забирает у меня очередной испорченный лист и даёт чистый. Артём надёжной скалой стоит за спинкой стула, прикрывая мне спину.
Он и ночью ни на шаг от меня не отходил. После того, что я узнала, сердце будто взорвалось. В груди снежным комом нарастала сильная боль и слёзы, что я старалась сдерживать все последние дни, вырвались наружу ниагарским водопадом.
Охрипла. Голос до сих пор не слушается, а слова царапают горло.
«Не смей винить себя. Лев псих и убийца. Мы его накажем» – всё, что помимо боли осталось в моей голове после истерики.
Я стараюсь. Только Богу известно, сколько сил на это уходит – просто не винить себя. Я трачу их все.
Очередной испорченный листок смятым комком летит в мусорную корзину. Артём просит у следователя сделать перерыв и выводит меня на улицу. Прохладный осенний воздух разрывает лёгкие и режет по горлу. Дым от сигареты Тёмы заполняет и мои лёгкие. Я жадно вдыхаю его, надеясь, что хотя бы это поможет прийти в себя. Забираю у него сигарету, неумело затягиваюсь. Кашляю до слёз.
– Ну чего ты делаешь? – сигарета снова кочует к нему в пальцы.
– Я хочу увидеть, как его будут арестовывать, – прошу у Фина. – Хочу сказать ему в глаза, как сильно я его ненавижу.
– Думаю, это можно будет устроить, – соглашается он. – Увидишь ублюдка за решёткой и сможешь жить дальше, не оглядываясь на каждую проезжающую мимо машину. Пойдём добьём эту гниду?
Нервно улыбнувшись, возвращаюсь в кабинет следователя и всё же дописываю заявление. Ставлю точку. Удар шариковой ручки о стол звучит в моей голове как контрольный выстрел в грудь Льва. Прямо в его гнилое сердце. Демон будет мёртв, а я стану свободной.
Расправив плечи, поднимаюсь со стула. Артём договаривается со следователем насчёт моей просьбы. Нам обещают позвонить и не тянуть с задержанием.
Сажусь в машину. Фин обходит её. Садится на водительское. Поворачиваюсь боком и, не думая больше ни о чём, сама подаюсь вперёд. Ударяюсь об его губы, обнимая лицо ладонями. Колючая щетина щекочет кожу. Все внутренности горят. Их скручивает в узлы, и только он – моё совершенно неожиданное обезболивающее. Отодвигает своё сиденье на максимум, перетаскивает меня к себе на колени и горячо, жадно, с хрипами и рычанием забирает инициативу.
Я не знаю, что со мной. Огненный вихрь жаром проносится по венам. Наверное, я теряю рассудок от боли и пережитого страха. Не могу себя контролировать. Не хочу его останавливать. Безумие… да, вероятно, так выглядит именно оно. Парковка у здания следственного комитета. И всё,
