Уинифред Леннокс - Крепкий орешек

— Посмеяться над тобой? Мы с Кейт — любовники? Погоди, я ничего не понимаю… — Джастин потряс головой, словно сгоняя с себя сон.

— Так вот, Хьюго знал, на чем можно сыграть, — продолжила Маргерит. — В отличие от тебя он сразу понял, что я, — она набрала в легкие побольше воздуха, — что я… люблю тебя.

Наступила пауза — такая долгая и тягостная, что Маргерит решила было, что все пропало.

— Повтори, что ты сказала! — хрипло потребовал Джастин. — Ты любишь меня?!

Маргерит кивнула.

— Да, я люблю тебя, люблю!

В горле у нее застрял комок слез. А что, если Кейт ошиблась и он не любит меня?! Впрочем, это уже не имеет значения. Я должна была сказать ему правду, а дальше — будь что будет.

— Ты помнишь тот день, когда ты пришла в агентство? — медленно спросил Джастин. — Ты появилась, и я понял: вот она — моя мечта, мечта всей моей жизни! В тебе все было таким, как я хотел… А потом ты заговорила. Я понял, что ты терпеть не можешь мужчин, но нуждаешься в помощи. И я был готов на все ради тебя. Признаюсь, я желал тебя уже тогда, с первой минуты нашего знакомства. Позже мне не раз хотелось открыть тебе правду, но ситуация складывалась так сложно… Поначалу я подозревал, что ты по-прежнему любишь своего покойного мужа. А тут еще этот Хьюго и твоя убежденность в том, что я беден и ни к какой серьезной профессии не годен. И мне захотелось, чтобы ты полюбила меня таким, какой я есть — без моих миллионов, без отцовской компании и прочей мишуры, которая не имеет никакого отношения к настоящему чувству.

— И я тебя полюбила, — тихо сказала Маргерит. — Я изо всех боролась с этим чувством, но на Корфу мне пришлось признаться самой себе в том, что я безумно влюблена в тебя. Той ночью я пыталась тебе обо всем рассказать… и утром проснулась с твердым намерением сделать это. Я была такой счастливой…

— Такой счастливой, что дала от меня деру?

— Хьюго рассказал мне о тебе и, как я решила тогда, раскрыл мне глаза на тебя. Я почувствовала себя обманутой и преданной и, чтобы не оставаться игрушкой в руках подлого лгуна — то есть тебя, — улетела обратно в Лондон. И надо же было такому случится, что в аэропорту я увидела, как ты прощаешься с Кейт, как вы целуетесь и обнимаетесь. Все это совпадало с тем, что рассказал о тебе Хьюго, и я просто не могла не поверить ему…

— Боже, Маргерит, неужели ты могла так плохо думать обо мне?! — с болью и радостью в голосе воскликнул Джастин. — Скажи еще раз: ты действительно любишь меня? — И он взял лицо ее в свои большие ладони, изучая каждую черточку любимого лица.

— Люблю, люблю, люблю! Люблю больше жизни, больше всего на свете! — воскликнула Маргерит. — Я молила Бога, чтобы ты пришел и сказал, что ты тоже любишь меня!

— В тот последний день на Корфу Хьюго заявил, что ты занимаешься со мной любовью лишь потому, что я напоминаю тебе Грегори. Можешь представить, какой это был удар по моему самолюбию! Получалось, что все это время ты тянулась не ко мне, а к другому мужчине, которого давно уже нет на свете. Я решил, что ненавижу тебя, а коль скоро ты уехала, то что ж — скатертью дорога! Но я всего лишь пытался обмануть себя. Я долго боролся с собой, а когда понял, что ничего из этого не выйдет, настоял, чтобы отец пригласил тебя в Эдинбург. Я надеялся, что, оказавшись наедине с тобой на острове, сумею объяснить тебе, что ты любила меня, а не какую-то тень из прошлого…

— Так вот почему ты был так зол! — воскликнула Маргерит. — А я решила, что сделала что-то не так. Когда Кейт открыла мне, что ты действительно любишь меня, я поначалу не могла в это поверить. Но после встречи с Хьюго все встало на свои места. Я уличила его во лжи. Он лгал нам обоим, Джастин! Я никогда не любила Грегори, хотя поняла это лишь с годами. Более того, именно Грегори посеял в моей душе страх, из-за которого я избегала каких-либо отношений с мужчинами и никому не доверяла… И так продолжалось до встречи с тобой.

Джастин заключил ее в свои объятия.

— Неужели свершилось? — недоверчиво пробормотал он. — Неужели я могу обнять тебя, не думая ни о Грегори, ни о Хьюго, ни о другом сопернике?

И он принялся целовать ее с таким исступлением, что если у Маргерит и оставались бы какие-то сомнения в его чувствах, то они отпали бы сами собой.

— Я люблю тебя, Маргерит! — воскликнул он, отрываясь от ее губ. — Я знал, что за холодным фасадом таится живая, страстная, полная пламени и огня женщина. И я нашел ее. И женщина эта теперь уже никуда не убежит и не испарится, потому что ей суждено принести счастье сразу двоим мужчинам… — Он рассмеялся, заметив, как изумилась Маргерит, и поспешил объяснить: — Видишь ли, Кейт проболталась о твоем существовании отцу, и тот пригрозил мне, что если я вернусь в Эдинбург один, то не видать мне замка Марни как своих ушей, да и кресла президента компании — тоже, потому что если мужчина не в состоянии обустроить свою семейную жизнь, все остальное — не имеет значения. Он, правда, признал, что сломить упрямство женщины подчас труднее, чем руководить транснациональной корпорацией, но тем не менее заявил, что если я не справлюсь со своей задачей, то грош мне цена. — Джастин замолчал и после короткой паузы спросил: — Ты согласна стать моей женой, Маргерит?

Вместо ответа она приподнялась на цыпочках, обняла его за шею и нежно поцеловала.

Мучительное прошлое навсегда отступило, и радужное будущее ожидало влюбленных.