Доната Линкольн - Дуновение страсти

…Когда две недели спустя она поднималась по каменным ступеням дорфилдской церкви, плечо и рука старика Матьюса пришлись очень кстати. Перед глазами Пэгги все плыло, ноги дрожали, знакомые и незнакомые лица слились в расплывчатое пятно, звуки гимна «Грядет невеста» доносились словно издалека, солнечные блики, пробивавшиеся сквозь цветные витражи, сказочным ковром устилали ей путь, показавшийся длиною в вечность…

Твердая ладонь Брюса, в которой потонули ее дрожащие пальцы, возвратила Пэгги к реальности. Вслед за женихом невеста повторила слова клятвы перед алтарем, потом они надели друг другу обручальные кольца, и губы Брюса бережно коснулись ее губ…

Если честно, Пэгги не запомнила ни-че-го. В памяти всплывали малозначительные детали вроде того, как щекотала ее шею вуаль и мешали кружевные перчатки.

После свадебной церемонии в церкви начался многолюдный прием в Реджвуде. Джесси Морден и Энн сбились с ног, организуя все по высшему разряду. Речи, здравицы, оркестрик, наяривавший танцевальную музыку, неподдельное веселье гостей… Улыбаясь, Пэгги и Брюс сидели во главе стола, и каждый из них в душе мечтал о минуте, когда они наконец останутся наедине.

Конечно, Пэгги чувствовала себя бесконечно счастливой. Ее избранник вел себя по-рыцарски деликатно. Большой, статный, добродушный, он трогательно опекал молодую жену, шутливо, но твердо отваживая тех, кто назойливо наставлял ее неписаным правилам: кому в семейной жизни быть головой, а кому шеей.

Энн часто появлялась у них за спиной. Роль главной распорядительницы ей явно удалась, поэтому столь неожиданным и стал вопрос, с которым девушка вдруг обратилась к Брюсу:

– Что-нибудь слышно о Вилли?

В первый момент он опешил.

– Ты хочешь его видеть?

– Нет,– нахмурилась Энн.– Просто не оказался бы он где-нибудь рядом, хотя вряд ли этот господин решится посмотреть мне или вам в лицо.

– Я слышал, брат купил билет на пароход и отбыл куда-то на юг.

– Искать очередную дуру вроде меня,– горько усмехнулась девушка.– Извините меня за бестактность. В такой день я не должна была бы напоминать вам свою не очень красивую историю.

Неловкость момента сгладил один из молодых людей, пригласивших Энн танцевать.

– Мне жалко бедняжку,– провожая «сестренку» глазами, сказала Пэгги.– Она долго еще не оправится от пережитого.

– Не волнуйся, жизнь и молодость возьмут свое, посмотри, как она эффектна, без жениха такая невеста не останется,– засмеялся Брюс и потянул Пэгги за руку.– По-моему, никто уже не заметит, если мы сбежим.

По лестнице в спальню он нес ее на руках.

Ближе к вечеру приглашенные начали расходиться. Захлопали дверцы, заворчали моторы отъезжавших автомобилей. Гостиная, куда вошла провожавшая гостей Энн, напоминала покинутое поле битвы: стулья, кресла сдвинуты по углам, на столах горы посуды, на полу лепестки цветов. Энн рухнула на диван – так сказывалась усталость. В доме воцарилась абсолютная тишина. Вдруг резко зазвонил телефон. Мужской голос требовал соединить с Пэгги Макинрой.

– Боюсь, не смогу выполнить вашу просьбу,– ответила девушка, покосившись на лестницу, ведущую на второй этаж.– Она сегодня вышла замуж и отправилась в свое свадебное путешествие. Вы хотите что-нибудь передать?

– Как долго ее не будет? – с отчаянием спросил мужчина.

– Точно не знаю, возможно, пятьдесят лет,– пошутила Энн.

– О, это ужасно! – простонал тот.– Поверьте, мне не до шуток. Меня зовут Майкл Эндрок, я издаю книги мисс Макинрой. По графику я должен сдать в типографию рукопись ее романа в ближайшее время, а от автора ни слуху ни духу. Меня еще никто так не подводил!

– Минуту, подождите гневаться напрасно. Насколько я понимаю, речь идет о бандероли, которую она собственноручно на днях отправила в Нью-Йорк на ваше имя?

– Так отправила или вы меня разыгрываете? – подозрительно переспросил издатель.– Я хочу знать правду.

– Да,– ответила Энн.– Она предупредила всех домашних сообщить, если вы позвоните, что рукопись уже в пути, а автор в отпуске по семейным обстоятельствам…

– Смотри, светает… Встает наш первый рассвет.

Сквозь неплотно сдвинутые шторы в спальню новобрачных робко заглядывало утро. Пэгги тихонько засмеялась.

– Ты хочешь сказать, Брюс, пора вставать?

– Нет, конечно,– нежно целуя жену, сказал он.– Может быть, передохнем, а?..

– Просишь пощады? – опять рассмеялась Пэгги, притягивая его к себе.– Я ждала всю жизнь и не намерена так скоро покидать объятия любимого.

– Глупышка, видела бы ты, какие черные круги у тебя под глазами.

– Это ты глупец. Забыл на ком женился? От отца по наследству мне досталась проклятая аллергия, зато от матери, да будет Господь милостив к ней, неуемные желания плоти. У меня внутри все пылает.

– Ах так? Ты пока еще не знаешь, что такое настоящий пожар, берегись, если я разожгу его.

С неистовой страстью он ласкал ее грудь, живот, бедра, заставляя вздыматься податливое под мужским натиском трепещущее женское тело. Пэгги стонала и вскрикивала, тогда Брюс как будто отступал, затем вновь и вновь со всей мощью бросал ее в блаженство сладостной боли.

– Еще?.. Ты хочешь еще?..

Она ответила ему жадным поцелуем, говорившим куда красноречивее любых слов…

Послеполуденное солнце, заглянувшее в спальню уже из боковых окон, застало все ту же картину – мужчину и женщину, позабывших обо всем, кроме любви.

Эпилог

Через год Пэгги родила. Сыну дали имя Бен, Бенджамен, а прозвали «бегемотик» – младенец и впрямь был богатырского телосложения: ни в одну из стандартных пеленок не умещался, пришлось обращаться к белошвейке, давнишней знакомой Джесси Морден по Дорфилду.

Беременность Пэгги переносила чудовищно. Именно такое обстоятельство заставило Алана Бейтса сдаться. Сначала он ни в какую не хотел жить в Реджвуде, даже дом себе присмотрел в городе и почти уговорил Джесси переехать. Не выдержал и уступил, когда увидел, что хозяйка имения не на шутку нуждается в постоянной помощи. Частые обмороки, интоксикация от развивающегося плода вконец измотали ее. Тут-то и пригодился врачебный опыт Бейтса. Более того, не будь доктор каждый день рядом, неизвестно, выносила бы молодая женщина ребенка и чем вообще кончилось бы дело…

Брюс трое суток не переступал порог спальни: не мог слышать стонов и криков жены. Всегда собранный и спокойный – метался, как загнанный раненый зверь, мешаясь у всех под ногами, пока Энн и Джесси Морден не догадались поручить ему неотлучно следить за баками с горячей кипяченой водой, которая в любой момент могла понадобиться.