Элизабет Гэнди - Обретение

Мужчина устроил себе энергичный разнос. В конце концов, он интеллигентный, высокообразованный тридцатипятилетний человек и должен суметь взять на руки младенца.

Наклонившись, он благоговейно просунул одну руку ей под попку, другую — под спину и медленно поднял, прижимая к себе.

Откинув голову, крошка что-то заворковала, широко открытыми глазами стала изучать дядю.

Пит изловчился изобразить улыбку.

— Слушай, котеночек, пожалуйста, не надо крика. Поверь мне, ты совершенно определенно имеешь дело с неофитом, ничего не смыслящим во всех этих вопросах.

Покачивая на руках девочку, он отвинтил крышку с питанием для грудных детей. Все, казалось, шло как нельзя лучше, пока он не предложил ей ложку тертой свеклы. Нос у нее сморщился, и пюре пузырями вылезло из маленького рта.

— Рейчел, это некрасиво. Ну же! Это то, что оставила тебе мама.

Сверкающие карие глазенки улыбнулись в ответ.

— Вот и отлично. Давай попробуем еще раз.

Когда он засунул Рейчел в рот вторую ложку, она выплюнула ее содержимое.

Пит весь был заляпан красными пятнами.

— Попробуем отыскать что-нибудь еще. Этой штукой пусть тебя кормит мамочка.

Сердце у Энн сжалось, пока она ждала в коридоре квартиры, где жила Кристина. Когда дверь открылась, до женщины донеслись звуки музыки — это был Моцарт. Энн завершила свои подсчеты и обернулась. Едва ли Кристине будет интересно узнать, что на полоске обоев по стене коридора разместилось ни больше ни меньше, как сто семьдесят пять розовых цветочков.

— Не ожидала, что ты надоедлива до такой степени.

Энн выпрямилась и расправила плечи.

— Мне нужно с тобой поговорить. — Кристина подплыла к Энн, высокомерно задрав подбородок.

— Нам не о чем говорить.

Сколько раз приходилось Энн размышлять о природе женской вражды и причинах столь неприязненного отношения к ней данной особы. В конечном счете она все списала на несовместимость житейских установок в их семьях.

— Тебе известно, что вытворяет твой отец?

— Мне известно, что он хочет взять Рейчел под свою опеку. И тебе следует уступить ему в этом вопросе. Он хочет предложить ей ту жизнь, которую ты никогда не сможешь ей дать. Как дочь Кита девочка заслужила это.

Энн удержала свою руку, теребившую пояс пальто.

— Значит, ты ничего не понимаешь.

Кристина бросила на бывшую невестку холодный взгляд:

— Уверяю тебя, я понимаю все.

— Нет, не понимаешь. — Энн почувствовала подступающий приступ злобы. — Он угрожает выкрасть ребенка.

Быстрый, тонкий смех наполнил воздух.

— Это возмутительно. Ты смешна в своих обвинениях, Энн. — Голос Кристины понизился, с лица пропала фальшивая улыбка. — Я думаю, наш адвокат заинтересуется тем обстоятельством, что ты клевещешь на моего отца.

Она вышла на площадку и распахнула двери настежь.

— Не понимаю, почему я считала тебя лучше, чем ты есть на самом деле. — Лицо Кристины пылало от ярости. — Ты никогда не была членом нашей семьи. Я вообще полагаю, что женитьба моего брата на тебе была результатом его временного душевного расстройства. Ты никогда не была парой для Бэррета, а теперь еще и лжешь, чтобы причинить нашей семье новые неприятности.

Энн пропустила мимо ушей все оскорбления в свой адрес.

— Я не лгу. И даже если ты уверена, что я говорю неправду о твоем отце, ты в любом случае знаешь всю правду о Ките. Кристина, ты должна рассказать об этом отцу. Расскажи, что у меня ничего не было с Майклом. Расскажи о запоях Кита. Твой отец…

— Моему отцу хватит той боли, которую он уже пережил, — огрызнулась Кристина. — Не рассчитывай, что я буду рассказывать ему о Ките только ради тебя.

— Но твой отец винит меня в смерти Кита.

— Значит, ты заслуживаешь таких обвинений, — сказала Кристина, снова обретая бесстрастный вид.

При всей напускной храбрости Энн почувствовала, что ее начинает бить озноб.

— Но эта злоба возвращается к твоему же отцу. Узнав правду, он сможет от нее избавиться. Мне же он не верит. Кристина, ради его же блага, расскажи ему все, — взмолилась Энн. — Он на таком взводе, что…

— Хватит мне рассказывать о нем. Я-то видела, как он воспринял смерть Кита. — При виде уходящей Энн она снова вспыхнула. — И я не желаю больше когда-либо слышать ложь, которую ты возводишь на моего отца.

Но Энн уже с грохотом закрыла наружную дверь, так что эхо разнеслось по коридору.

Пит скорчил гримасу, заметив красную сыпь на спине у Рейчел.

— Ого! Бьюсь об заклад, эта штука должна болеть.

Рейчел вместо ответа заагукала и схватила рукой свою ногу.

— Н-да, мне даже глядеть на нее больно, а каково же должно быть девочке. — Он пробежал взглядом с десяток бутылочек и баночек на туалетном столике. Придерживая Рейчел за грудку, он нагнулся, чтобы получше прочитать наклейки. Все эти средства претендовали на то, чтобы наилучшим образом устранять раздражение от пеленок и подгузников. — Ладно, попробуем это.

Рейчел переправила ногу прямиком в рот.

— Что, проголодалась? — Пит размазал липкий белый крем по спинке девочки. Если даже он что-то неправильно понял, наружное средство в таких маленьких дозах едва ли причинит вред. Затем Пит благоговейно обернул ребенка в подгузник. — Ну что, я все сделал правильно?

Девочка улыбнулась и что-то загулькала, как бы вынося ему вотум доверия.

Одними кончиками пальцев он запихал крошечные ножки и ручки в то, что про себя назвал пижамой Рейчел. Застегнув последнюю застежку, он сам себе прочитал лекцию о необходимости везде быть смелым, и только после этого снова взял малышку на руки.

Она спокойно лежала, прижавшись головой к груди дяди, пока тот медленно брел на кухню. Ничто не предвещало каких-либо новых испытаний, и Пит позволил себе чуть успокоиться. И вдруг неожиданно на него нахлынули чувства. Карие глаза смотрели приветливо и доверчиво, и у мужчины перехватило горло. В памяти вспыхнули воспоминания тех дней, когда он обнимал братьев, разбивших себе колени или маявшихся от скучных и безрадостных праздников.

Пит остановился и нагнулся, чтобы поцеловать ребенка в лобик. Тепло внезапно согрело его изнутри. С усмешкой он подумал, что до сих пор знал, чего хочет от жизни, но маленькая девчушка заставила его усомниться, так ли это на самом деле.

По дороге домой Энн пыталась унять обуявший ее гнев. Но раздражение против себя и всех на свете не оставило ее даже тогда, когда она открыла двери дома.

Пройдя через кухню, женщина заметила, что банка со свекольным пюре стоит почти нетронутая, и почувствовала, что ее злоба перемещается с Кристины на Пита. Он что, не кормил Рейчел? Энн свела брови при виде целлофановых оберток от кремовых пирожных, разбросанных по столу, и поспешила в спальню. Если он, не дай Бог, накормил ее этой уличной дрянью!..