Глория Беннетт - Тайный голос

Энн вошла в номер. Да, в Калифорнии умеют наслаждаться жизнью. Это не комната, а просто один из залов Национальной художественной галереи. Если бы еще найти здесь письменный стол. За какой пальмой он спрятался? Но оказалось, что здесь предусмотрен кабинет, где был не только стол, но и компьютер с Интернетом, принтер, факс и ксерокс. Энн позвонила домой, поговорила с Чарли. Выяснила, что Улисс еще не появлялся.

Ну что ж, мы свободные люди в свободной стране. А она сегодня ужинает с блестящим молодым человеком. Если Улисс взревновал, увидев мужа Эстер, то, встретив Кристофера, он бы сразу застрелил ее.

Она не стала листать рукопись сценария, сразу вставила диск в компьютер и начала пробегать глазами текст на экране. Работа захватила ее. Ей стал понятен замысел режиссера. Кроме того, она была потрясена, как удивительно он понял суть ее романа. Это был не коммерческий дамский любовный роман, а ее ранняя ироническая проза с лихо закрученным сюжетом и колоритными героями. Разумеется, в главной героине она, слегка приукрасив, изобразила себя, ту давнишнюю, молодую и задорную. Пробелы, сделанные режиссером, были именно там, где она сама хотела дописать, но не сделала этого, боясь перегрузить роман диалогами, которые как готовый попкорн вылетали у нее из головы. Искрометные шутки, парадоксы, игра слов — все это давалось ей легко. Она быстро сочиняла реплики, добавляя в них остроты и современности. Неожиданно Энн взглянула на часы в компьютере и ужаснулась. Было уже пятнадцать минут девятого. А она сидела не вставая, даже не приняв душ после полета и не разобрав чемоданы. Зато сделать осталось какие-то несколько страниц. Она позвонила Эстер и сказала, чтобы они шли без нее, а она подойдет прямо в клуб, потому что у нее забил фонтан вдохновения и скоро она все доделает до конца.

— Зачем ты гонишь? Моцартов травят, учти!

— А ну тебя…

Энн работала еще полчаса. Все было готово. Надо бы еще пробежаться глазами и слегка зачистить. Но уже не было сил. Она поставила текст на распечатку и побежала в душ. Энн так обалдела от работы, что выбор платья, всегда игравший для нее большую роль, совершенно ее не волновал. Она вытащила черное платье, очень похожее на комбинацию, какую носила ее мама, накрутила нитки любимого жемчуга, потом накинула на плечи золотисто-оранжевый палантин из тяжелого шелка — в Калифорнии всегда очень прохладные ночи. Когда-то она хотела назвать один из своих романов «В Калифорнии прохладные ночи», но так и не назвала. Даже не написала. Оказалось, что черные туфли она не взяла. Зато в чемодане оказались почему-то мягкие замшевые сапожки. Тогда Энн решила не надевать чулок, а натянула сапожки прямо на голые ноги. Зато в сапоге отыскался очаровательный замшевый ридикюльчик. Энн побросала туда пудреницу, помаду, кошелек с правами и прочими карточками и с какой-то мелочью наличными — долларов сто, не больше. Рукопись, сложенная трубочкой, тоже туда вошла. Просто знаменитая сумка Мэри Поппинс, и только! Душистый носовой платок, маленький тюбик дезодоранта, пробный флакончик духов и любимый маленький швейцарский перочинный ножик с двумя острейшими лезвиями, ножницами, пилочкой, пинцетом и зубочисткой, с которым она никогда не расставалась. Сумочка заметно округлилась, словно ее кто-то обрюхатил. Теперь нужно сделать лицо перед выходом. Энн быстро, почти автоматическими движениями нанесла нежнейший тон, два прикосновения румянами, легкий взмах возле ресниц, карандаш под глазами, над глазами и на крыльях носа, тщательная обводка контура губ и наконец, самое ответственное — губная помада и блеск. Глаза у Энн были и так прекрасны, она это знала, а вот губы — всегда очень бледные, с самого детства, — нуждались в тщательном макияже. Быстро проведя по лицу салфеткой, чтобы снять лишнюю краску, Энн взглянула в зеркало и осталась собой довольна. Она распустила свои пышные волосы и приподняла с боков, закрепив на затылке золотой заколкой, сделанной по ее заказу знакомым ювелиром. У нее были две такие заколки — золотая и серебряная. И она носила их по очереди.

Леди Годива! — удовлетворенно подумала Энн. Просто настоящая леди Годива!

Она вышла из отеля и подняла руку, чуть присвистнув. Тут же остановилось желтое такси. Энн назвала место. Шофер поехал, но поинтересовался, убеждена ли мисс, что она туда попадет. Энн заверила его, что там уже все схвачено и ее ждут не дождутся.

У входа в клуб стояла длинная очередь довольно респектабельных людей, а вовсе не диких подростков и панкующей молодежи. Энн уверенно протиснулась вперед и назвала имя режиссера. Черный богатырь, одетый в токсидо пробежал глазами список и удовлетворенно кивнул. Перед Энн распахнулись темные двери. В зале был полумрак и звучала тихая музыка, какие-то странные двуглавые существа плавно качались и скользили по залу. Потом в глаза ударил резкий свет и резкие ритмы — это был другой зал, но через него она почти пробежала, ведомая под руку провожатым. Наконец она оказалась в каком-то оазисе с журчащей водой и плавающими кувшинками под ногами. Еще через мгновение она стала различать в полутьме низкие столики. Один из них стоял особняком посредине пруда. Висящий над ним фонарик слабо освещал лица сидящих. Энн узнала Эстер и ее мужа. Кристофер встал и принял Энн из рук провожатого. Он бережно полуобнял ее за талию и провел за столик.

— Всем привет! — сказала Энн.

— Мы думали, что не дождемся, — ответила Эстер. Судя по голосу, она уже пропустила не один коктейль и была настроена мечтательно.

— Как творческие успехи? — спросил Сол. Он чувствовал себя здесь очень комфортно. И даже непривычная темнота его только восхищала и настраивала на нужную волну общения.

Энн знала, что он любит скандалы, знает все сплетни, а некоторые сочиняет сам. Она не была даже уверена, что он щадит и ее. Но обаяние Сола было так велико, что при общении с ним все это забывалось.

— Все сделала, но не знаю, все ли хорошо.

— Думаю, все хорошо и даже лучше чем нужно, — вальяжно промурлыкал Сол. — Крису придется немного попортить твой шедевр, иначе он будет чувствовать себя несчастным. Он из тех мальчиков, что потрошат кукол. Но куклам это нравится.

— Откуда ты знаешь? Куклы умеют говорить? — спросила Эстер.

— Он учит их этому, на то он и мастер. Крис, что скажешь?

Судя по всему, все трое довольно легко и быстро сошлись.

Крис пожал в темноте руку Энн.

— Я предпочитаю живых людей, а не кукол. Куклу можно научить говорить, но нельзя научить думать.

— Зачем тебе думающие актеры?

— Я не боюсь умных собеседников. Все равно рано или поздно они со мной согласятся.