Джуди Джил - Любовные голоса

В отрыве от мира. В одиночестве. В безопасности.

Она почувствовала себя покинутой.

Прошло три дня с тех пор, как она бросила якорь в заливе Роско. Она начала ощущать свое одиночество так, словно это было неведомое живое существо, которое сидело у нее на спине и дышало ей в шею. Время от времени она сбрасывала с себя это чудовище, но оно снова к ней возвращалось.

Все эти три дня она наблюдала за парой лысоголовых орлов, которые охотились за рыбой. Они падали с высоты в воду и тут же взмывали вверх, держа в когтях свой улов. Иногда они охотились вместе, иногда — по отдельности. Однако, изловив добычу, они всегда взлетали высоко в небо и исчезали за деревьями в одном и том же направлении. Ингрид решила, что там у них гнездо, где они выкармливают свое потомство.

Они заботились о своих детях.

Иногда она плакала по ночам.

Передала ли Джанет ее слова Кену? Уехал ли он на восток, чтобы попытаться получить выгодный контракт на строительство? Этот контракт очень нужен Кену для становления карьеры. Когда начинающий специалист работает на свой авторитет, его отсутствие в течение нескольких месяцев может весьма отрицательно сказаться на будущем.

В эти дни она ни с кем не разговаривала, а следовательно, и не заикалась.

Но настал момент, когда ей отчаянно захотелось общения с людьми. Она мечтала позвонить Джанет и спросить ее, уехал ли Кен. Всей душой она желала вернуться в приют для дошкольников. Она соскучилась по детям. Ведь ей никогда не приходилось уезжать от них на столько дней. Интересно, какие чувства вызовет в ней возвращение? Может случиться так, что воспоминания будут медленно убивать ее?

В эту ночь она снова плакала.

На следующее утро она проснулась на рассвете и никак не могла заснуть. Она опять слышала, как Джанет называет ее трусихой, и снова плакала. Потом она увидела орлов, которые вместе охотились за рыбой. Чувство одиночества становилось все острее. Нет, чистое безумие оставаться в заливе Роско и предаваться своему горю. Пора возвращаться домой. Там она обзвонит всех клиентов по списку «Живых голосов», свяжется с друзьями, поговорит с разными людьми об их проблемах и решит свои собственные.

Наступил час отлива, вода быстро отступала от берегов. Если она сейчас же не поднимет якорь и не пройдет песчаную отмель, обнажавшуюся во время отлива, то ей придется задержаться в заливе Роско еще на двадцать четыре часа. Вечерний прилив будет небольшим. Воды прибудет слишком мало для того, чтобы выйти из залива и попасть в пролив Десолейшн-Саунд.

И все же она сидела не двигаясь и смотрела, как от ног постепенно отходит вода. Пусть сама природа принимает за нее решение. Мимо, подгоняемая течением, проплыла утка. Ингрид не отрываясь смотрела на нее. Утка взлетела и унеслась прочь. При этом слышно было, как посвистывают ее крылья. Ингрид заметила, что у бедняжки была только одна нога. Теперь понятно, почему птица так настороженно оглядывалась по сторонам.

Нет!.. Неожиданно она с невыразимой ясностью припомнила слова Джанет, которая сказала, что теперь Кен ей не нужен, поскольку зрение вернулось к нему, а ей нужны только несчастные, только те, о ком нужно заботиться. Он же в ее помощи больше не нуждался.

Ингрид вдруг издала какой-то нечленораздельный звук и бросилась на нос яхты. Она начала быстро поднимать якорь, лихорадочно работая руками. Вокруг нее плескалась вода, смешиваясь с ее слезами. Она никогда не думала так о Кене. Никогда. Ни единой секунды! Она должна ему объяснить, чтобы он понял, что они не вместе в силу совсем других причин. Это из-за нее и только из-за нее. Из-за ее заикания… и из-за ее трусости.

Двигатель завелся с первой попытки, и она быстро прошла над песчаной отмелью. Правда, «Молли Дардин» задела при этом слой ила и словно бы приостановилась, слегка накренившись, но это была секундная задержка, после чего яхта продолжила свой путь.

Оказавшись в проходе, защищенном с двух сторон горами, она не выключала двигатель до тех пор, пока не подул свежий бриз. Тогда Ингрид поставила на «Молли Дарлин» все паруса. Яхта полетела вперед, подгоняемая попутным западным ветром. Он гнал ее домой, и Ингрид вдруг начала страстно молиться, молиться так, как никогда прежде.

В этой молитве было лишь одно слово:

— Пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста…

Господу было ведомо, о чем она просила.

На почтовом ящике по-прежнему значилась его фамилия. Следовательно, он не уехал. Она неслась на всех парусах, а затем мчалась на автомобиле, но ей казалось, что она движется со скоростью черепахи.

Да, Кену, конечно же, нужно было уехать. Это необходимо ему для успеха. Без нее. Но он должен знать, что она считает и всегда считала его полноценным человеком. Он не должен уехать, не дождавшись, пока она скажет ему об этом.

И вот она наконец стоит перед его дверью и поднимает руку, чтобы позвонить. При этом она замечает, что рука ее дрожит, что костяшки пальцев на руке белые… С замиранием сердца она нажимает на кнопку звонка. И вдруг вспоминает, как они лежали с Кеном в постели и ждали, когда Джанет перестанет звонить в дверь и уйдет.

Джанет всегда звонила условным образом, и то же самое сделала теперь Ингрид, чтобы Кен не вздумал смотреть в глазок. Ему ведь может показаться, что перед ним кто-то незнакомый, и вполне вероятно, что тогда он не откроет дверь, чтобы не общаться с неизвестным «доброжелателем».

Холодея, она подумала о том, что Кен посмотрит в глазок. И впервые осознала, что, увидев, он может воспринять ее, как чужого человека.

Она представила, что он смотрит на нее, и ее охватила дрожь. Хватит ли у нее духу сказать ему простое: «Привет!» — и посмотреть ему в лицо?

Ингрид расправила плечи. Долой трусость! Пусть она заикается, запинается… Это не имеет значения! Она посмотрит ему прямо в глаза и скажет, что никогда не считала его неполноценным человеком и, конечно же, всегда желала ему выздоровления.

Кен открыл дверь прежде, чем она успела внутренне подготовиться к встрече с ним. Он взглянул на нее. Она попыталась что-то сказать, но вместо слов издала какое-то жалобное восклицание.

Кен не произнес ни слова. Он просто схватил ее за руки и сделал шаг назад. Ингрид последовала за ним. А он все смотрел на нее, не выпуская рук. Затем отвел в сторону и рывком закрыл дверь.

Его пальцы еще крепче сжали руки Ингрид. Они показались ему ледяными. Они тоже дрожали или его дрожь передавалась ей? Ее мягкие бледные губы прижались к его губам. Она смотрела на него своими огромными карими глазами, в которых читались затаенный страх, невысказанные вопросы и отчаяние. Ему хотелось развеять этот страх, ответить на все ее бесконечные вопросы и прогнать прочь отчаяние. Но он видел ее впервые и не мог вымолвить ни слова.