Дениза Алистер - Моя половинка

– Ванесса знает, где меня искать, если я вдруг понадоблюсь, – холодно ответил он.

Не очень-то приятная перспектива узнавать у секретарши, где находится твой муж.

– Но я все-таки...

– Моя жена? – докончил Гил фразу с усмешкой, подняв вверх свои черные брови. – Мне нужна женщина из плоти и крови, Оливия, которая жила бы со мной одной жизнью, а не строптивая ревнивая интриганка. Раз ты решила, что твоя роль заключается лишь в выполнении обязанностей моего личного помощника, то, я думаю, если ты захочешь узнать, где меня найти, тебе следует обращаться к Ванессе, точно так же, как любым другим сотрудникам нашей фирмы.

– Негодяй, – задохнулась Оливия, до глубины души задетая как издевательской характеристикой, полученной от Гила, так и унизительными правилами, которые он собирался установить для нее. Для Гила не составляло секрета, в какое неудобное положение поставил бы он ее, заставляя обращаться к секретарю за информацией семейного порядка.

У Гила загорелись глаза.

– А что ты ожидала, Оливия? Что я буду беспрекословно мириться с нынешним положением вещей? Что я буду терпеть жену, готовую меня то к сердцу прижать, то к черту послать? Жену, которая вышла за меня замуж только для того, чтобы увеличить свою долю в семейной фирме?

Оливия пристально смотрела на Гила. Как он может стоять здесь и хладнокровно обвинять ее в его же собственных грехах? Неужели он не чувствует за собой никакой вины?

– Но ты...

Оливия прикусила язык и тут же задумалась: что ее останавливает? Почему бы ей попросту не рассказать Гилу обо всем, что ей известно? Почему ей не поставить его перед лицом фактов? Перед лицом правды во всей ее полноте?

Оливия облизнула сухие губы, собралась с духом.

– Ты... – начала она, но Гил взирал на нее с черствым равнодушием.

– Я должен успеть на самолет, – высокомерно процедил он. – И машина уже ждет меня у подъезда. Все твои заявления потерпят до лучших времен. Сейчас у меня более важные дела.

Оливия отпрянула, как если бы ей влепили пощечину.

– Ну, тогда не опаздывай из-за меня, – ответила она, движимая гордостью, которая требовала, чтобы на его ледяной тон она ответила таким же ледяным тоном.

– И не собираюсь.

Дверь кабинета захлопнулась с неприятным металлическим щелчком. Оливия осталась одна, похолодевшая, оцепеневшая. Впечатление у нее было такое, что закрылась последняя еще остававшаяся открытой дверь между ней и Гилом.

Она почти лишилась способности ходить и соображать; и то и другое давалось ей слишком мучительно. Кое-как она добралась до своего кресла и тяжело опустилась в него. Когда примерно через полчаса стали приходить служащие, она все еще сидела, ссутулясь, не замечая ничего вокруг.

Окольным путем, скрывая, что ей ничего не известно, Оливия смогла выяснить, что Гил летит в Париж, чтобы вручить тот самый проспект, который они готовили накануне, представителю фирмы «Леже Фудз», а потом в Японию, и не вернется до начала следующей недели.

Оливия попыталась порадоваться, что Гил уехал. За это время она наконец решит, как ей поступать, наметить планы на будущее. Планы, в которых Гилберту Россаро не будет места. Но доводы разума отступали перед острым чувством потери.

Никогда прежде она не представляла себе, что можно быть такой несчастной.

– Как вы себя чувствуете? – спросила Сьюзан, войдя в кабинет Оливии и застав ее в третий раз за это утро стоящей у окна с рассеянным взглядом, устремленным в пространство. – Надеюсь, все в порядке?

Оливия неопределенно пожала плечами. Бессмысленно делать вид, что ничего не случилось. Она была словно в летаргическом сне. Возможно, причина не в физическом состоянии организма, но Оливия не помнила такого случая, когда ее самочувствие было хуже, чем сейчас.

– Уж не беременны ли вы, а? – неожиданно задала вопрос Сьюзан.

Оливия покраснела.

– Нет! Конечно нет. Не смешите меня. – Оливия отвергла эту возможность.

Секретаршу ее заявление слегка позабавило.

– Хорошо, хорошо. Не надо только обижаться. Для недавно вышедшей замуж молодой леди это совершенно нормальное состояние. Я просто подумала, не пора ли вас поздравлять, вот и все.

– Поздравления ни к чему, – пробормотала Оливия без всякой признательности, и ей сразу же стало стыдно. Ведь Сьюзан ей почти подруга. – Я... я боюсь, не слечь бы с гриппом или чем-то вроде того, – проговорила она несколько мягче.

– Или чем-то вроде, – согласилась Сьюзан, многозначительно скосив глаза на живот Оливии.

– Я же вам сказала... Хватит, Сьюзан!

– Да, да. Молчу. – Сьюзан подняла руки вверх, изображая полную капитуляцию. – Время покажет, как говорится. А пока почему бы вам не взять на пару дней отпуск? Вид у вас такой, что вам не помешало бы полежать в постели денек-другой.

Оливия отрицательно покачала головой.

– Не могу. К тому же Гил надолго уехал. Один из нас должен быть на месте.

– Мы с Ванессой способны держать оборону нашей крепости в течение нескольких дней.

– Спасибо за предложение, Сьюзан, но, думаю, оно не пригодится.

– Ну что ж. Дайте мне знать, если измените свое мнение.

– Обязательно.

Получилось так, что к вечеру у Оливии начались месячные, и теперь она окончательно убедилась, что не носит под сердцем ребенка от Гила.

Можно было подумать, что это принесет ей облегчение. Ведь она же не хотела родить ребенка, зачатого отцом и матерью, которые не любят, не уважают друг друга, не так ли? Ребенка, зачатого в обстановке раздоров и подозрений.

Тем не менее, несмотря на доводы разума, Оливия ощутила острое чувство утраты. В глубине души она надеялась, что ребенок сблизит ее с Гилом, зажжет им луч надежды на будущее, которое они построят вместе. Но вот, и эта надежда лопнула...

Ее и Гила больше ничего не связывает, кроме «Бофора», да и к агентству теперь она потеряла всякий интерес. Пускай Гил получает ее злополучные акции, все до единой. Оливия подаст заявление об уходе, и последнее звено связи между ними будет разорвано.

Оливия вспомнила о совете, Полученном от Сьюзан, – взять отпуск на несколько дней, и под влиянием момента решила последовать ему.

Во второй половине дня в пятницу она вылетела в Шотландию. Ей во что бы то ни стало надо было покинуть Лондон, забыть обо всем, что может напоминать ей о Гиле.

Так или иначе, Оливия собралась съездить в свой родовой дом, и сейчас для этого наступило вполне подходящее время.

9

Большое здание из серого камня было именно таким, каким его всегда помнила Оливия: основательным и слегка мрачным, однако оно вполне соответствовало окружавшему его суровому пейзажу. Она не была здесь почти год, но, кажется, с тех пор ничего не изменилось. За эту неизменность Оливия и любила эти края, этот дом: в постоянно меняющемся мире здесь все оставалось нетронутым временем. Может быть, потому так и влекло ее сюда, что ее надежды на счастливую семейную жизнь лежали в развалинах.