Лора Брантуэйт - Танцующая фея

Оба оглядывались, но Криса нигде не было видно.

– Ты же сказал, что он придет!

– Он и вправду собирался!

– О боже мой… – стонала Лиза и вновь начинала лихорадочно высматривать Криса в толпе.

– Вы что, не можете ехать быстрее?! – яростно.

– Мистер, вы разве не видите, что здесь пробка? – язвительно.

– Далеко отсюда до Восемнадцатой авеню?! – взволнованно.

– Да нет, пара кварталов…

– И на этом спасибо! Вот, держите!

– Эй, сдачу возьмите! Нет?! – восторженно. – Счастливо, мистер!

Танцы танцами, но на скорость Крис не бегал тысячу лет. Сложно. Тем более – с букетом орхидей в руках.

– Пары, пожалуйста, на сцену! – Голос, немного искаженный микрофоном, словно из-за ватной стены.

– Лорин, быстрее!

– Да!

Господи, помоги мне! Только бы Крис пришел! Я буду танцевать так, как не танцевала никогда!

– Вперед, Бен! Бенджи, держи себя в руках. Ты же мужчина!

И ослепительный свет прожекторов. Зала почти не видно.

Он должен быть там! Он увидит меня!

Участвовали двадцать семь пар: отборочный тур был жестким. Программа конкурса была насыщенной: латиноамериканские и европейские танцы, а в финале – подготовленная заранее композиция.

Лорин стояла в цепком, придирчивом электрическом свете. Она была великолепна в платье огненного цвета, силуэтом напоминающем то ли язык пламени, то ли какой-то экзотический цветок. Лорин надела его впервые.

Для победы. И для него.

Крис влетел в фойе… и понял, что опоздал. Всей душой он ненавидел опаздывать.

Тем более – если это вопрос жизни и смерти!

У него спросили пригласительный билет, его, конечно, не оказалось, и пришлось еще задержаться у кассы.

Крис поднялся на второй этаж, чтобы войти в зал, где ряды располагались амфитеатром вокруг круглой сцены. Темнота. Оглушительная музыка, мгновенно заполняющая сознание. Жесткий свет прожекторов. Много пар внизу, ярких и прекрасных, как райские птицы.

И она – быстрая, совершенная. Притягательная. Пламенная.

Моя возлюбленная! Каким же я был идиотом! Да я буду драться за нее с кем угодно…

Крис буквально ощупью нашел себе место в последнем ряду.

Латиноамериканские танцы Лорин любила всегда – зажигательные, страстные, энергичные, полные жизни и всего того, что стоит в жизни любить.

Жаль, что баллы не озвучивают…

Джайф и фокстрот – и совсем другая атмосфера, веет прелестью ушедших лет, летним вечерним воздухом и наивным ожиданием праздника.

Лорин и Бенджи двигались слаженно и красиво, как одно существо – гармоничное, пластичное, сильное и страстное. Говорят, такое бывает только у танцоров-любовников на пике романтических чувств. Ну или у самых талантливых пар, которые много работали вместе.

Однако они пришли сюда не для того, чтобы поразить жюри и зрителей отточенностью движений и красотой своих тел.

– Помни о руках. Это твой козырь, – шепнул Бенджи в коротком перерыве. Танцевальные конкурсы часто превращались в марафоны, все об этом знали, но танцы – это страсть, для которой можно многим пожертвовать.

Лорин рассеянно кивнула.

– Да-да.

Лиза, Фрэнк, Эмили, папа и мама… Но где же Крис?!

Последний тур объявлен.

– Пошли скорее! – Лорин потянула своего партнера за руку. Ей нужны были эти несколько секунд, чтобы успеть увидеть в зале Криса.

Она задержалась на мгновение в тени, чтобы лучше видеть зрительный зал. Родители, подруги, Фрэнк – все сидят вместе, но Криса нет.

Криса нет?!

Сердце упало.

Это конец.

И откуда-то из глубин самого женского естества поднялась ярость.

Но ты не испортишь мой танец! Черт тебя побери, Крис Риш!

Пары ждали своей очереди на сцене за специально расставленными столиками. Согласно жеребьевке Бенджи и Лорин выступали четвертыми. Ждать недолго – каждый танец всего три минуты. Бенджи то и дело стонал:

– Это ужасно… Запоминаются только первые и последние… нас пропустят…

– Успокойся. Запоминаются первые, последние и лучшие. У нас все шансы. Если оба выложимся. Давай же!

Бенджи, по всему было видно, готовился или немедленно упасть в обморок, или исполнить великолепнейший танец.

– Следующая композиция – пары номер девятнадцать.

– Бенджи, давай!

– О-о-ох!

И зазвучала музыка. Лорин отказалась от всего: от своего тела, от осознания себя, от ощущений, которые давала реальность, от видения этого зала… Она отдала себя музыке и движению в ней.

Выбор мелодии, конечно, был заслугой Бенджи. Ее дикий ритм, звуки, вплетенные в музыкальную композицию, – все это разительно отличало пару Лорин и Бенджи от всех остальных. Крики птиц, оглушительный треск насекомых, шелест ночного ветра по влажной листве, отдаленный рык какого-то хищника – и бешеный бой барабанов, самозабвенный поток флейты, переливы каких-то клавишных…

Это была душа Африки, выраженная в звуке. В звуке и в движении. Лорин и Бенджи кружили, то почти сливаясь воедино, то расходясь, как смертные враги. Они рвано метались по сцене, при этом быстрой волной перетекая из одного положения в другое. И виделся то поединок двух хищников, то любовная игра каких-то крупных кошачьих, то отчаяние пойманной жертвы и торжество победителя, то непрочная покорность шаману заклятого им лесного духа.

Этот дикий, страстный, ослепительный, завораживающий танец заставил весь зал затаить дыхание. Казалось, что еще немного – и сердца начнут стучать в едином ритме, отбиваемом шаманскими тамтамами.

Крис до сих пор не знал, что это такое – танец как искусство, что значит танцевать по-настоящему, забывая себя и собой, своим телом, его движениями порождая что-то новое, прекрасное и неповторимое.

Крис никогда не видел Лорин в настоящем танце.

Она же безумно талантлива! И эта девушка любит меня… Господи, какое счастье! Спасибо, Господи!

Лорин танцевала неудержимо, стихийно, как язык пламени над костром в глухой ночной тьме. Она была испуганной, жаждущей, злой, зовущей, хрупкой, опасной… Крис был потрясен тем, что можно так точно передать оттенки чувств движениями тела. И тем не менее все, что он видел, было реальностью.

Бенджи был прав, когда говорил, что руки Лорин – это ее козырь. Они будто танцевали свой собственный танец, два сполоха ярких искр, взмывающие вверх, две быстрых струи в потоке, сплетающиеся друг с другом в нежной и чувственной игре. У Лорин была удивительная пластика, и все ее тело отвечало на зов музыки.