Элис Детли - Самый серьезный шаг

— Что ты себе позволяешь? — запротестовала она, зло, но безрезультатно колотя кулаками по его груди.

— Хочу выиграть для нас лишние три недели, — угрюмо ответил он.

— Понятия не имею, что ты этим хочешь сказать!

— Тогда позволь мне объяснить, — сказал он, и Мэгги узнала прежнего, уверенного в себе Люка. — Я знаю, что ты на меня зла и имеешь на это полное право…

— Как мило с твоей стороны!

— Но я не собираюсь тратить еще месяц на игру с тобой — ведь оба мы знаем, что ты все еще любишь меня.

— Ты самый самодовольный…

— А поскольку нам это известно, то зачем убивать время на напрасные ссоры, особенно, когда мы можем заняться… — И он поцеловал ее.

Он поцеловал ее так, как целовал в ее мечтах — без стеснения, без чувства вины или сожаления, и когда наконец оторвался, ее губы все еще дрожали от страсти.

— Зачем… зачем ты это сделал? — запинаясь, пробормотала Мэгги, радуясь тому, что Люк крепко держит ее за талию, потому что иначе она не удержалась бы на ногах.

Его взгляд был ясным и внимательным. И очень решительным.

— Потому что хочу доказать тебе свою любовь не на словах, а на деле.

Мэгги сделала попытку вырваться из его объятий, и он не стал удерживать ее. Она покачала головой.

— Я уже не прежняя Мэгги, которая любила тебя слепо и бездумно и верила в то, что ее могут полюбить только за то, что любит она. Теперь я повзрослела, Люк, и мне не нужен Пигмалион. Своей жизнью я распоряжаюсь сама.

— Прекрасно, — спокойно сказал он. — Мне это известно.

Мэгги в ярости тряхнула головой.

— Я не только повзрослела, но и очень изменилась. Разве можно любить женщину, которую даже не знаешь?

Но Люк только улыбнулся и, очень нежно коснувшись кончиком пальцев ее пухлых губ, медленно очертил их контур так, что они вновь предательски задрожали.

— У тебя золотое сердце, Мэгги, — ответил он просто. — И всегда будет таким. Именно поэтому я люблю и всегда любил тебя, именно поэтому я позволил тебе уйти.

Она вновь покачала головой, так болезненны были воспоминания.

— Как же ты тогда мог позволить мне уйти? — неровным голосом спросила Мэгги, не осознавая, что своим вопросом невольно признает его любовь, но Люк, по всей видимости, понял это, потому что на мгновение закрыл глаза.

— Я поступил так по многим причинам, — ответил он. — Но в основном потому, что понимал, как сильно ты любила меня.

Так, значит, Маргарет была права.

— Я знал это задолго до той ночи, когда ты оказалась в моей постели, задолго до того, как ты сама сказала мне о своих чувствах на следующее утро, — продолжил он. — Знал, что ты хочешь выйти за меня замуж, уехать со мной в Штаты и быть хорошей матерью Лори. Ты думаешь, я не хотел того же самого, Мэгги? — спросил Люк, на сей раз с волнением в голосе.

— По твоему поведению об этом нельзя было догадаться, — устало сказала она.

— Но понимаешь ли ты почему?

Она недоуменно покачала головой.

— Потому что ты была так чертовски молода! Только не говори мне, что в восемнадцать лет ты имела право голосовать и выйти замуж, лучше послушай. Дело было вовсе не в возрасте, а в отсутствии у тебя жизненного опыта. Ты обладала столькими талантами, могла добиться многого, но собиралась отказаться от всего ради меня.

— Но масса женщин находят удовлетворение в замужестве и материнстве, — возразила уязвленная Мэгги.

— Я это знал. Но знал также и то — да и ты наверняка тоже, — что институт замужества в наши дни сильно сдал свои позиции, браки долго не длятся. Особенно те, в которых одна из сторон еще слишком молода. Что, если через пять или десять лет ты начала бы жалеть о том, что так рано связала себя семейными узами, и обвинять меня, что твоя карьера не задалась? Или что я навязал тебе Лори?

— Я никогда бы не сделала этого.

Люк взял ее руки в свои.

— Я не мог рисковать. Тебе нужно было переменить обстановку, вырасти в собственных глазах. Тебе нужно было использовать свои способности и достичь успеха в жизни. Я очень хотел, чтобы наш брак продлился долго.

— А Джоан ты говорил то же самое? — с горечью спросила она, невольно озвучивая самые потаенные свои страхи, вызванные глубоко запрятанным чувством ревности.

Люк вздрогнул, но потом, видимо решившись на что-то, поднял голову и встретился с ней взглядом.

— Я никогда не был влюблен в Джоан, — скучным голосом сказал он.

Мэгги взглянула на него в изумлении.

— Но ведь ты женился на ней!

— А ты считаешь, что брак — это все? — цинично спросил он. — Наше так называемое замужество было просто сделкой, обманом.

— Зачем же ты согласился на него?

— Это долгая история.

Но ей необходимо было услышать ее.

— Я хочу знать все, Люк, — настаивала она.

После длительной паузы он начал рассказ с видом человека, сваливающего с себя тяжелую ношу, которую носил слишком долго.

— Как ты знаешь, я встречался с Джоан несколько месяцев. Это было приятное знакомство, но ничего серьезного. С ней было легко, да и мне льстило то, что ей, которая могла заполучить любого мужчину, нравился именно я.

— Не надо ложной скромности, Люк, — сухо вставила она. — Даже если речь идет об избранном круге, то все равно ты наверху списка.

— Польщен, что ты обо мне такого мнения. — Он слегка улыбнулся ей. — С самого начала я воспринимал нашу связь таковой, каковой она, собственно говоря, и была — весьма приятной, но недолговечной. Я никогда не любил Джоан и не собирался на ней жениться.

— Так, значит, это она хотела выйти за тебя замуж? — ревниво спросила Мэгги.

Он кивнул.

— Как только я узнал о серьезности ее намерений, то сразу собрался разорвать наши отношения. Но Джоан хотелось побывать у меня дома, и у меня не хватило духа отказать ей в приглашении на тот бал. Я решил объясниться с ней после него. — Он помолчал. — А когда вошел в гостиную и увидел тебя, с серебристыми лентами в волосах, в бледно-голубом платье…

— Оно было таким нелепым, — сказала Мэгги, поморщившись при одном воспоминании.

— Да, возможно, — согласился он. — Но это не имело никакого значения. Ты была лучше всех. Юная, прекрасная и невинная. Я не в состоянии был отвести от тебя глаз, хотя все время твердил себе — ради Бога, ведь это же Мэгги. Но все путалось — ты была одновременно и Мэгги, и кем-то другим. Джоан, конечно, догадалась. А меня мучило чувство вины.

— За что?

— Мне казалось непростительным желать девушку, которой не исполнилось еще и семнадцати лет. Особенно девушку, с которой вместе вырос. Я старался урезонить себя, приводил всевозможные причины, но ничего не помогало. А потом, ночью, ко мне в комнату пришла Джоан…