Поли Стирмен - Любовный реванш
— Мне приятно, что вы столько времени проводите с ним.
— Он мне симпатичен.
Эти слова запомнились Джени и остались с ней. Ночью, когда не спалось, она много думала о будущем сына. Что с ним будет, когда она попадет в клинику? Эти невеселые размышления кончались одной и той же жуткой картиной — с ней что-нибудь случится, приезжают родители Мартина и забирают мальчика. И что потом? Потом они начинают воспитывать Роби — так, как воспитали своего сына. Она решительно не хотела, чтобы Роби жил с Брюсом и Шерон Фишер, и чтобы они вырастили его таким же эгоистом, каким был его отец. Ей хотелось, чтобы он был такой, как Томас. И чтобы Роби, никогда, не узнал, что такое одиночество. Но как это сделать? Постепенно в бессонные ночи она поняла, что нужно предпринять. У нее созрел план, как изолировать Фишеров, если с ней что-то случится после операции. Цель оправдывала средства. Раньше ей бы и в голову это не пришло. Теперь же она не только хотела попросить Томаса Паркера стать официальным опекуном сына — она хотела, чтобы он женился на ней.
Глава 2
Том увидел Джени из окна кухни, когда она переходила дорогу, останавливаясь и оглядываясь по сторонам — направо, налево. Хотя она и знала, что за весь день по этой дороге проезжало всего несколько машин. Том решил, что это, должно быть, привычка всех жителей Нью-Йорка.
Он выключил кофеварку и поставил на огонь чайник. Дайана часто напоминала Джени о том, что врачи запретили ей кофе перед операцией. Она выбрала чай с мятой. Том знал это и принес в кухню несколько пучков мяты, чтобы она была под рукой. Обычно, Джени не оставалась более пяти минут в мастерской, и он не успевал предложить ей чай. Том чувствовал себя неловко, вообще старался избегать женщин, после своей неудачной женитьбы, и был уверен, что никогда не решится на второй брак.
Том открыл дверь до того, как она постучала.
— О! — воскликнула Джени немного нервно, но решительно. — Здравствуйте.
— Добрый день. Я увидел вас из окна кухни, заходите. Сегодня чертовски холодно.
— Да, это все из-за ветра. — Джени сняла шерстяной платок. Волосы ее казались такими же мягкими, как сам платок. Они были у нее темно-каштанового цвета, глаза карие, с какими-то золотистыми огоньками, словно листья дуба после первых заморозков.
— Да, это все ветер. — Том удивился своим поэтическим мыслям, возникшим при появлении Джени. — Давайте свое пальто.
Джени взглянула на Тома, слегка нахмурившись, стараясь понять, не слишком ли рано она заявилась и как он к этому относится.
— Да, в Нью-Йорке не такие ветры, — поддержала она разговор.
— Это из-за Миссисипи, река не так далеко отсюда.
— Возможно, — она протянула ему пальто.
— Хотите чай с перечной мятой? — спросил он, давая ей возможность прийти в себя.
— Спасибо. А как вы догадались, что я люблю чай с мятой?
— Мама сказала.
— Да, это трудно держать в секрете, особенно когда о тебе заботятся так, как ваша мама.
— У меня замечательная мама. Вам сахар положить? Да, садитесь же. — Он показал ей на стул за стойкой, которая отделяла гостиную от кухни.
— Спасибо, совсем немного.
Она взяла ложечку, и лоб ее прорезала морщинка. Том налил себе кофе.
— Как хорошо пахнет.
— Конечно, чай душистый, но ему далеко до старого доброго кофе. Ой, извините. Наверное, мне не следовало бы пить его в вашем присутствии.
— Почему нет? Ведь с вашим сердцем все в порядке?
— Да, абсолютно.
Том нахмурился. Интересно, о чем он думает? Что такое она сказала, что могло бы задеть его? Может, она совершает ужасную ошибку, и ее план — новый капкан? Джени хотела, чтобы у ее сына был настоящий друг и отец. Ее сын… Подумав о нем, Джени бессознательно выпрямилась на стуле. Для него она способна сделать все. Даже попросить незнакомого мужчину жениться на ней.
— У вас такой порядок, — сказала она, потому что надо было что-то сказать, и обвела кухню взглядом.
Это была маленькая комната с низким потолком, светлыми обоями и темным деревянным полом. В углу стояла старомодная плита. Было тихо. Только из радиоприемника доносилась тихая старинная музыка. И если бы Джени не знала, что находится за дубовой дверью, она никогда не догадалась бы, что находится в мастерской.
— Я уже десять лет живу один, после того как развелся.
— Я знаю.
Джени взглянула на Тома. Он пристально смотрел на нее, облокотившись на стойку. И ждал. Она поняла, что должна рассказать, зачем пришла сюда. Одна, когда сын был в школе.
— Почему же вы не женились снова? — спросила Джен, не поднимая глаз от своей чашки.
Она не могла представить, как будет произносить эти слова. Но она должна их сказать, чтобы как можно больше узнать об этом человеке. Ради Роби и ради своего спокойствия.
— Вы становитесь назойливой, вам не кажется?
— Да. — Она подняла голову, и их взгляды встретились. — Но у меня для этого есть веская причина. Пожалуйста, ответьте мне.
Том кивнул.
— Мы абсолютно не подходили друг другу. Я познакомился с ней в Техасе, когда служил там в армии. Мы полюбили друг друга, и я привез ее с собой. Все было не по ней. Ей не нравилась жара летом, а зимой — снег и лед. Она хотела вернуться домой. Сначала она хотела, чтобы я поехал с ней. Но я был так же упрям в своем желании остаться здесь. Позже ей стало все равно, с кем быть. Со мной или без меня. Мы прожили так еще около года, а потом она собрала вещи и уехала.
— Простите.
— Да ну что вы. Это было так давно. И я уже все забыл.
Но Джени показалось, что это далеко не так.
— Расскажите теперь о себе, — попросил он, наливая еще кофе.
Джени затаила дыхание. Она не думала, что разговор перекинется на нее.
— Я так и не была замужем, — сказала она.
— Я понимаю.
Том мог хорошо скрывать эмоции, когда хотел.
— Это вас интересует?
— Нет, почему это должно меня интересовать? Мы здесь не такие уж недалекие, как вам кажется.
— Извините.
— Расскажите мне об отце Роби.
— Теперь вы становитесь назойливым.
Том искренне улыбнулся — впервые за все время.
— Но вы первая начали.
— Хорошо. Я познакомилась с ним на последнем курсе колледжа. Он был музыкантом и полной моей противоположностью. Происходил из старой еврейской семьи. Это был эгоист, который интересовался только собой и был абсолютно не способен что-либо сделать для меня и нашего ребенка.
— Так он был просто сукин сын!
— Точно. Но это была и моя вина. Я думала он повзрослеет, когда узнает, что я жду ребенка. Но я ошиблась. Да и что толку сейчас об этом говорить.
