Натали Фокс - Открой свое сердце
— О'кей, намекаешь, что я ничего не смыслю, — пробормотал Дэниел сквозь зубы, мгновенно схватывая ее сигнал.
Он по-прежнему читает ее мысли. Может, ей попытаться использовать это в своих целях? Дать ему понять, что она сожалеет о случившемся, что любит его, а причиной ее утреннего безумия была неуверенность? Кэрис вздохнула. Нет, у нее недостанет хитроумия.
— Что ты вздыхаешь? Жалеешь, что приехала? Не говорить же ему правду!
— Здесь так красиво, — пробормотала она, жмурясь от ослепительного солнечного света. — Просто дух захватывает!
Дэниел засмеялся, но Кэрис не поняла, с издевкой или искренне.
— Ну, давайте! — торопил Джош.
Все трое двинулись по старенькому, прогибавшемуся под ногами дощатому настилу. Джош скакал между взрослыми и, добравшись до края пристани, спрыгнул далеко в белый песок.
— Да, красиво, — признал и Дэниел, тоже спустившись на песок и помогая сойти спутнице.
А Джош уже был перед старой, выцветшей от солнца и дождей хижиной, что стояла на невысоких сваях у границы пляжа.
— Берегись драконов и десятиногих чудовищ, Джош! И не только мифических!
— «Мифических»? А что это? — спросил подошедшего отца мальчик, опасливо косясь на запертую ветхую дверь и непроизвольно суя ладошку в большую отцовскую руку.
— Это просто твоя ма… Кэрис пытается так шутить, — ответил ему Дэниел.
Но шедшая следом Кэрис расслышала эти слова, и ее бросило в жар. Дэниел чуть не сказал «твоя мама». Он вовремя прикусил язык, и Джош ничего не заметил. Но она-то заметила! Дэниел в ту же секунду обернулся и, кажется, догадался об этом по ее лицу, потому что покраснел. На миг глаза их встретились, и Кэрис поняла, что он не имел в виду покойную жену. Кэрис и сама не знала как — просто поняла, и все. Крохотный огонек надежды затеплился в ней.
— Эх вы, трусы! — насмешливо воскликнула она, воспрянув духом. Обойдя своих спутников, она босой ногой толкнула дверь хижины и шагнула внутрь. Но уже через секунду обернулась и, устрашающе вскинув руки, издала леденящий душу вопль.
Завизжав от восторга, Джош кинулся ей на шею и повис — он хохотал как сумасшедший. Кэрис схватила его в охапку и закружила, а вцепившийся в нее Джош продолжал счастливо вопить и заходиться от смеха, пока не стал красный, как помидор. Кэрис остановилась и поставила мальчишку на землю. Дэниел обалдело взирал на них, держась за грудь обеими руками.
— Господи! От ваших выходок можно получить разрыв сердца.
— Мы всегда так делаем, — тяжело дыша, похвалился Джош. — Это называется «играть в привидение». Кэрис делает вид, будто она страшное чудовище, и хватает меня. И мы хохочем… Побегу принесу вещи. — Мальчик повернулся и бросился через пляж туда, где они оставили сумки.
Через час они уже полностью распаковались и успели дважды обойти остров, который и в самом деле был очень мал. Во время прогулки они насобирали для костра бревен, выброшенных морем на берег.
— Я буду спать здесь! — объявил Джош, запрыгивая на койку под маленьким окошком в дальнем углу хижины. Всего в лачуге было четыре таких койки, и на каждой находился тюфяк, набитый пальмовыми листьями. Шафран дала им с собой тонкие хлопчатобумажные одеяла, и Джош аккуратно застелил ими три койки, а на четвертую сложил одежду, полотенца и прочие вещи, привезенные с собой. Забравшись на свою постель, он откинул с окна сплетенную из травы штору.
— Тут так жарко.
Вообще-то из-за малых размеров и ровной поверхности остров неплохо продувался океанским бризом, и Дэниел уже успел отметить, как-де приятно после одуряющей духоты на несколько дней получить такую освежающую передышку.
— Ничего удивительного, — откликнулся Дэниел, роясь в ящике в поисках свечей, — если носиться на такой скорости, как ты, рискуя сломать шею!
— Я — мальчик! Мальчики должны носиться, — назидательно объяснил Джош, и Кэрис с Дэниелом не смогли удержаться от смеха.
Когда стемнело, они разожгли костер, и на обнаруженной в хижине большой сковороде Дэниел подогрел лепешки — шедевр кулинарного искусства Шафран. Сдобренное специями, кушанье отлично шло и в холодном виде, но Дэниел настаивал на том, что, во-первых, пираты не едят холодной пищи, а во-вторых, костер послужит другим пиратам сигналом, что остров занят, а следовательно, им нечего соваться сюда, коли жизнь дорога.
Уже совсем поздно вечером умаявшийся за день Джош лежал в постели и со слипающимися глазами внимал Дэниелу. Тот рассказывал сыну о Генри Моргане — самом отважном и удачливом пирате, когда-либо бороздившем воды Карибского моря, который в конце концов сумел добиться в Англии признания и уважения, был посвящен королем Карлом II в рыцари, а затем сделался губернатором острова Ямайка.
— Он что, был отцом Фиесты? — сонно спросил Джош. Но прежде, чем Дэниел успел что-либо ответить, мальчик уже крепко спал.
— Так был или нет? — с серьезным видом спросила Кэрис, когда Дэниел вышел на крыльцо хижины.
Он сел рядом, но не коснулся ее, не взял за руку. Оба босые и загорелые, они походили на туземцев. За несколько часов пребывания в этом первобытном раю обоих отпустило прежнее тягостное напряжение. Но еще не настолько, чтобы Дэниел заключил Кэрис в объятия, а та стала бы сконфуженно бормотать покаянные слова о том, что в действительности любит его, что лишнего наговорила под влиянием минуты… из-за ревности и чувства собственной незащищенности и прочего в том же роде. Быть может, это произойдет завтра. Или послезавтра. Нельзя вернуться на Левос как были — в ссоре, переполненными злостью и взаимной обидой.
— Он был любителем женщин.
— Кто, отец Фиесты?
— Генри Морган, дуреха, — рассмеялся Дэниел. Кэрис решила посчитать последнее выражение изъявлением нежности с его стороны.
— Он долго обхаживал одну красивую даму. Забросал ее дарами — серебром, дорогим хрусталем и фарфором. Всю награбленную добычу складывал к ее ногам.
Кэрис улыбнулась украдкой, подумав, что знает еще одного такого человека (пиршество под звездным небом с привлечением сокровищ Фиесты было незабываемо!).
— Но все было напрасно. Она упорно отвергала его ухаживания, — негромко продолжал рассказчик. — Говорила, что скорее умрет, чем испытает бесчестье в его объятиях.
— Первая феминистка, — как бы про себя обронила Кэрис. — И что же, удалось лысому разбойнику добиться расположения своей благочестивой красавицы?
Он осторожно взял ее за руку.
— Нет, не удалось. — В приглушенном тоне звучала скрытая добродушная усмешка. — Тогда он настолько обезумел, что посадил ее под замок, причем — совершенно голой.
