Сбежавшая невеста для Грозного - Елизавета Найт
Замираю и делаю знак восьмому остановиться.
— Выходите, мрази! — раздается истошный крик, а следом автоматная очередь.
Пули проходят выше. Мы с восьмым лишь переглядываемся и тут же отвечаем на атаку.
Вперед себя шумо-звуковую гранату. Следом слезоточивый газ.
На глаза маску, на уши защитные наушники и вперед.
Мага корчится на полу и брызжет слюной из перекошенного рта.
Что не нравится, тварь?
— Убью, убью, — шипит он и пытается дотянуться до автомата.
Вот только восьмой уже разобрала его, откинул части подальше друг от друга. А полный рожок запихала за пояс.
— Лежать! — придавливаю его ногой, чтобы не рыпался.
И в это момент совсем рядом, за одной из дверей раздается истошный визг.
Сердце срывается в галоп.
Этот голос я ни с чем не перепутаю.
— Где? — рычу я.
Но Мага только лыбится.
— А хуй его знает!
Это не по уставу. Не по правилам. Но на долю секунды я стягиваю защитную маску и криво ухмыляюсь поверженному бандиту.
Его лицо тут же перекашивает гримасса боли.
— Ты… ты… — в его глазах читаю первобытный страх.
Конечно, он же пристрелил меня. Только сегодня ночью. Там на трассе в сотнях километров отсюда. А сейчас я уже здесь, пакую его.
Возвращаю маску на место и повторяю вопрос:
— Где?
— Там, там! — он тычет в ближайшую дверь.
Перешагиваю через него и выбиваю дверь с ноги.
В крохотной комнате на грязном матрасе сидит моя девочка.
Ее волосы спутаны и висят сосульками. На щеке красуется кровоподтек. Красные заплаканные глаза не реагируют на свет. Она видит меня, но кажется, совсем не замечает.
В руках она сжимает ножницы. С их острия капает темно-бурая кровь.
— Твою мать! — бросаюсь к своей девочке. Что она еще придумала?
Неужели опять решила себя покалечить?
Я ей еще выходку с пистолетом не простил.
Когда понял, что она сибралась сделать, чуть собственными руками не придушил.
Дуреха! А если бы пистолет не дал осечки?
А сейчас она добралась до ножниц…
И только сейчас замечаю у ее ног скорчившегося от боли блондинчика.
— Сука! — визжит он. — Что ты наделала? Тварь! Я убью тебя!
Его голос срывается на фальцет.
— Глашка!!! Мразь!!! Я запихаю свой член тебе в глотку и буду трахать, пока ты не задохнешься, сука!
Он корчится на грязном полу и причитает.
— Лежать, — командует восьмой, прижав его ногой.
Быстро, отработынными движениями напарник одевает на этого долбоеба наручники.
Осторожно подхожу к моей девочке. Оцениваю ситуацию с блондином. Обездвижен. Надёжно зафиксирован.
Только после этого откладываю в сторону свой «вал».
— Глаша, — зову ее. Она вздрагивает и зажмуривается. — Посмотри на меня, девочка моя.
Окровавленными руками, с зажатыми в ладони ножницами она хватается за голову и трясет ей из стороны в сторону.
— Нет, нет, — причитает она и отказывается открывать глаза.
Моя малышка сидит на грязном матрасе и кажется, я догадываюсь о природе этих пятен.
Сжимаю зубы до скрежета.
Бегло осматриваю ее. Кофта порвана, но не критично. На запястьях запекшаяся кровь и следы от стяжек.
Протягиваю руку и убираю с ее лица пряди спутанных волос.
Жаль, я не могу почувствовать ее бархатистую кожу через перчатку.
Но я могу жадно вдыхать ее запах. Осторожно гладить ее плечи.
— Посмотри на меня, — приказываю я и стягиваю с лица маску.
Глава 45
Глаша подчиняется.
Совершенно безвольно, словно кукла, марионетка, она поднимает свои пустые глаза на меня и…
Ее зрачок вспыхивает узнаванием. В бездонных синих озерах перемешивается недоверие и почти животный ужас.
Не успеваю понять, что именно ее напугало, потому что Аглая вскрикивает и начинает опадать на матрац.
— Глаша, твою мать! — рычу я и подхватываю ее на руки.
Хрупкое девичье тело обмякает и безвольной куклой повисает на моих руках.
Через перчатки не могу почувствовать ее живого тепла. И это напрягает.
— Твою мать, — повторяю я.
— У нас гости, — слышу голос восьмого в наушнике.
Бросаю на него быстрый взгляд.
Напарник замер у двери. Оценивает обстановку в коридоре.
Из-за двери раздается топот.
— Сколько? — я вскидываю Глашу на руки и отношу в дальний угол комнаты.
Укладываю ее прямо на пол, опрокидываю перед ней кровать и приваливаю импровизированное укрытие грязным матрацем.
Восьмой показывает три пальца, тут же добавляет еще один, два…
Херово. Уже пятеро.
Стрельба раздается откуда-то с улицы.
— Леший, как слышно? — меняю частоту и вызываю командира подразделения. — Прием. Говорит седьмой. Прием.
— Леший на связи… — хрипло отзывается рация.
Эти твари включили глушилку?
— У нас гости. Прием.
— Сколько…
— Пять поросят… Как понял?
— Пять поросят. Корзинки есть?
— Одна, — смотрю с тревогой на мертвенно бледное лицо девушки. Держись, любимая. Я тебя вытащу.
— Принял. Где вы?
— Верх, прямо, прямо и точка, — отрывисто даю наши «координаты». Он все понимает.
— Принял, выдвигаемся.
Наушник затихает. Восьмой перезаряжает «вал» и кивает мне.
Приподнимаю мою девочку, прижимаю к груди и целую в висок.
— Все будет хорошо, — шепчу ей.
Следом раздается грохот в дверь, которую успел забаррикадировать восьмой.
— Ааа, твою мать! — визжит блондин на полу. — Мочите их, парни! Их всего двое!!!
Да блядь! Сука недобитая!
Подскакиваю к нему и вырубаю его ударом ботинка. Сука! Мразь! Надо было его сразу размазать по полу тонким слоем.
В дверь снова начинают ломиться.
Выкусите!
Мы с восьмым ощериваемся огнем из «валов».
За дверью раздаются крики и топот, которые тут же сменяет короткое затишье.
Этого хватает, чтобы перезарядить автомат.
Дверь с грохотом вылетает. Четенько сработала подкинутая мразями граната.
Маска, защитные очки и наушники хорошо защищают нас от последствий взрыва.
Чего не могу сказать о блондинчике. Дверное полотно накрывает его. Если он здесь сдохнет, я не расстроюсь.
Дверной проем загорается. Всполохи огня и дым стелятся по полу. Твою мать!
Бросаю быстрый взгляд в угол.
Дым еще не успел туда доползти. У нас есть пара минут. Может чуть больше.
Не дожидаясь пока «гости» ворвутся в комнату открываем с восьмым огонь на поражение. И получаем ответный огонь.
Ситуацию усугубляет разгорающийся после взрыва гранаты огонь и «корзинка».
Моя «корзинка» — заложница, что я пришел спасать.
О ней все мои мысли. Как ее вытащить отсюда?
Вдвоём с восьмым мы бы легко вышли. Но не с Глашей на руках. Это даже не риск.
Это чистое самоубийство. Ее ни прикрыть, ни спрятать. Просто вынести на руках под пули? Или закинуть на спину и прикрываться ей как щитом?
Мой мозг судорожно ищет варианты, но не находит.
Мой взгляд мечется к окну. Может, мы сможем уйти через него?
Ни хера! Решетка.
