Ты на меня не смотришь - Ася Федотова
— Это было не просто больно, Полин. Я думал, сдохну.
Хочется отвернуться от его взгляда, избежать контакта. Мне стыдно.
— Прости меня.
Тут Ян резко поднимается, сокращает расстояние между нами и хватает меня за плечи.
— А теперь ты послушай. Я долго думал и понял, что не смогу дружить с тобой, просто общаться. Мне этого мало. Я с ума от такой пытки сойду. Поэтому здесь два варианта. Первый — мы просто игнорим другу друга, когда пересечемся в общей компании. Каждый живет своей жизнью, как раньше, до встречи в клубе. А второй… Мы будем вместе.
У меня уши закладывает от паники. Мне так страшно. Хочется одновременно и сбежать, и обнять Яна так крепко, чтобы никто не смог нас разлучить.
Какое у нас будущее? Что ждет, когда я признаюсь маме и его родителям в обмане? Совместимы ли мы вообще?
Мысли, как табун лошадей, скачут. Не дают сосредоточится. Но от его взгляда по венам растекается тепло. Приятное, волнующее. Дыхание заходится.
Смогу ли я снова жить без него, и будет ли это жизнью, а не существованием?
Только я собираюсь ему ответить, как в комнату без стука влетает рыжеватый парень. То ли Слава, то ли Сеня, я не запомнила, когда нас знакомили.
— Ян, давай за мной срочняк. Там, походу, Сокол разбился.
Глава 29
Университет, второй курс
Полина
— Ты на тачке? — спрашивает рыжий побледневшего Яна.
Тот кивает.
— Я не пил, поехали.
А дальше ураганом накрывает. Рыжий утягивает за собой оцепеневшего Яна, вцепившегося в мою руку. Я еле успеваю следом. Музыка уже стихла.
Через гостиную мы попадаем в гараж, а оттуда на стоянку, по пути прихватив свои куртки.
Ни Тани, ни Тимура нигде не видно. Ян достает из кармана ключи и передает рыжему, как оказалось, Севе. Я усаживаюсь на заднее сидение, и мы трогаемся.
Спустя пару километров впереди сверкают проблесковые маячки машины скорой помощи, сливающиеся в единое пятно из-за моросящего дождя. Там уже полно народа. На обочине валяется покореженный черный байк с серебристыми элементами, а чуть подальше припаркованы еще два.
Врачи скорой грузят на носилки парня. Тот не подает совершенно никаких признаков жизни. Черные, вываленные в грязи брюки, грубые ботинки и некогда белая майка. Подаренной кожанки на парне уже нет.
Даже не верится, что еще совсем недавно Соколов открыл нам дверь, лукаво улыбаясь. Совсем недавно он стрелял шампанским в девчонок, совсем недавно он смеялся, а сейчас… Его покалеченное тело с залитым кровью лицом едва убирается на носилках.
Происходящее напоминает оживший страшный сон. Мерцающие огни, голоса, крики, паника, плач. Ян велит мне оставаться рядом с машиной, а сам находит Тимура, который о чем-то переговаривается с врачом.
Не хочу оставаться в стороне. Замечаю Таню, обнимающую себя за плечи со стеклянными глазами, и направляюсь к ней.
— Тань, как так случилось то?
Та ежится в свой тоненький тренч и косится на меня. Сначала, словно не узнает, а потом протяжно вздыхает.
— Дураки. Гонки устроили, адреналина им мало. Ладно хоть не задели никого. Парни сказали, что Соколов выбился вперед, а на повороте его занесло. С управлением не справился на скользкой дороге.
Тут врачи забираются в салон, и скорая, врубив проблесковые огни и звук сирены, трогается с места. Те, что на байках, остаются здесь. С ними еще пара парней, а остальные разбегаются по машинам, припаркованным, не доезжая до места аварии.
— Могу вызвать тебе такси — предлагает Ян.
Но я мотаю головой. Мне хочется поддержать, подбодрить и просто быть рядом, пока Ян будет дожидаться вестей о состоянии своего друга. Я просто не могу его сейчас оставить.
— Нет, поеду с тобой, если место есть.
Набиваемся в салон. Рыжий Сева и Тимур впереди, а я, Таня и Ян на заднем сидении. Всю дорогу до клиники я сжимаю горячую ладонь парня, которому совсем недавно хотела сказать, что готова попробовать, но не успела, а теперь и вовсе не до этого.
В клинике целая толпа. Соколова Никиту увезли на операцию. А в это время подъехали его родители с младшим братом и Лиля.
— Боже мой, где наш сын? — кричит мать Никиты, стройная и ухоженная женщина, на распахнувшую огромные карие глаза медсестру.
— Нина, не кричи, сейчас все выясню — успокаивает ее высокий мужчина с такими же каштановыми, как у Никиты, волосами, только более коротко стриженными.
Лиля же находит ошалели от ужаса глазами Тимура и бросается к нему. И пока они разговаривают, я рассматриваю ее.
И внутри такой оглушающий шум. Один вид Лили, всегда такой красивой и безупречной, а сейчас с покрасневшим глазами, в мятой толстовке и с небрежным хвостом на голове, раскрывает все до мельчайших подробностей.
Она по уши влюблена в этого Соколова. Ее колотит. Но Лиля не плачет, лишь с силой сжимает в кулаки тонкие пальцы, впиваясь ногтями в нежную кожу на ладонях.
И меня накрывает от мысли, что я тоже могла вот так потерять Яна, даже не успев все ему рассказать. Даже не объяснившись.
Как же страшно терять любимых. Невыносимо страшно.
Спустя пару часов всеобщего балагана, в котором пребываем и мы с Яном, вернее я сижу рядом с Таней на диване, возле кофейного аппарата, а парни вместе с родителями Никиты и Лилей нарезают круги у дверей в операционную, из блока выходит хирург, оперирующий Соколова.
Он объясняет, что операция прошла успешно, Никиту переводят в реанимацию, но просит остаться на ночь лишь паре — тройке человек, а остальным покинуть клинику, чтобы не мешать работе отделения.
Отец Соколова уходит вместе с врачом, а мать и Лиля остаются.
— Давай к восьми завтра — договаривается Ян с Тимуром.
— Да, родителей сменим — соглашается Тим. — Поспят хоть.
Марек похлопывает друга по спине.
— Если что-то станет известно, позвоню.
Тимур вместе с Таней, кивнувшей мне на прощание, усаживается в салон подъехавшего такси.
— А тебя я сам довезу — Ян разворачивается ко мне. — Не переживай, я уже успел протрезветь.
Соглашаюсь, но стоит нам вырулить с парковки на трассу, понимаю, что не хочу сейчас с ним расставаться. Не хочу оставлять одного.
— Меня,
