Мари Феррарелла - Впереди - самое лучшее

— Я сегодня несколько не в своей тарелке, — небрежно произнесла она.

Он взглянул на нее пристальней.

— Вот уже более недели?

Она подняла голову, и в ней вспыхнул гнев.

— Просто приступ паршивого настроения, ясно? — Шайен попыталась совладать с собой. В последнее время, казалось, она готова вцепиться людям в глотку за малейшее слово. — Послушайте, — хрипло проговорила она, — если у вас есть претензии к моей работе, скажите мне. Ну, а если ваши замечания касаются моего настроения, молчите.

На лице Стэна появилось удивленное выражение:

— Тарантино, разве тебе неизвестно, что подобным образом нельзя разговаривать с начальством? — За шутливым тоном скрывалась тревога. Теперь-то уж он заставит ее выговориться.

— Прости.

И она действительно жалела о своих словах. Не кривила душой.

— Неделя как-то кувырком прошла.

— В чем же причина? — настаивал Стэн. Он вновь увидел настороженность в ее взгляде. — Скажи мне. Мой лучший фотограф расклеивается прямо на глазах. Я имею право знать, почему. — Она промолчала, и он тихо добавил: — Вернемся назад, Тарантино. — Если не сработал заданный напрямую вопрос, то следует воздействовать на нее исподволь: — Я первый дал тебе по-настоящему дельную работу.

Она отвела взгляд от экрана и, посмотрев снизу вверх на Стэна, вздохнула. Он славился своей цепкостью.

— Ты намерен пытать меня, пока я не расскажу тебе все, так?

Ответом послужила довольная ухмылка на его лице.

— Ну теперь, когда мы поняли друг друга, рассказывай. Что тебя гложет?

Она вздохнула опять. Стэн был больше, нежели ее редактор, ее начальник. Каким-то потешным, оригинальным образом он был также ее приятелем, даже другом. Пожалуй, ее друг, редактор и начальник имел право знать, что происходит. А если б даже и не имел, ей необходимо снять груз с души. Беседа с матерью по телефону на обратном пути тронула лишь верх айсберга.

Закрыв глаза, Шайен откинулась назад во вращающемся кресле. Она постаралась не заострять внимания на том факте, что Стэн мужчина и, вероятно, не поймет, что она думает и чувствует. У него роль стены с ушами. Вновь открыв глаза, она поглядела на него.

— Я не ожидаю, что ты поймешь меня… Всю жизнь я стремилась не походить на собственную маму, не следовать ее примеру: я не хочу закончить свою жизнь там, где она заканчивает свою. — В едкой улыбке, искривившей ее губы, было столько печали, что Стэн не мог без боли смотреть на нее. — И несмотря на все старания, я, однако, закончила там же.

К своей чести, Стэн старался понять, что она говорит.

— И где же?..

— На мужской свалке.

Вот она, неприкрашенная правда. Ее выбросили на свалку… даже ни разу не использовав. Гранту она не сильно была нужна. Его даже не заинтересовал самый прекрасный дар, что она могла предложить: свою девственность.

— И это так задело меня, что теперь у меня в груди вместо сердца осколки стекла.

Пожалуй, речь идет, в конце концов, не об О’Хара. Грант не черствый сухарь. Он бы непременно оценил Шайен по достоинству. Она, должно быть, пока была в Новом Орлеане, повстречала какого-то другого мужчину. Стэну на память пришли слова о том, куда ведут благие намерения.

— Какой подонок бросил тебя? — Увидев ее удивленное лицо, он постарался дать ей понять, что правильно понял ее. — Послушай, хоть я и ухожу домой с пачкой журналов под мышкой, это вовсе не значит, будто я слеп и глух. Итак, я спрашиваю во второй раз: кто бросил тебя?

О, Боже. Конечно! Стэн приходится О’Хара другом. Она не намерена вставать между ними. Дело касается только ее. «Если вообще таковое имеется», — холодно подумала она.

— Сложно объяснить. — Она собрала снимки, наконец закончив вносить в них исправления, затем решительно выключила компьютер. Стэн понял, что его ждет неожиданность. — Сегодня после полудня я ухожу в отпуск.

Он впервые об этом слышал.

— Разве не полагается для начала обсудить этот вопрос со мной?

Да, ей так и следовало поступить, но она все решила прошедшей ночью под влиянием минуты. И она нуждалась в отпуске. Отчаянно. Уже и так впустую потрачена бездна времени. Вся жизнь.

— Вот я и обсуждаю, — сообщила она ему, и в этой фразе почудилась прежняя Шайен. — Я отправляюсь в Сан-Франциско повидаться с мамой.

Она почти что никогда не заговаривала о своих родственниках. Однако ему было известно, что они с матерью не в лучших отношениях.

— Вот так новость.

Шайен смущенно пожала плечами:

— Что ж, мне тоже надо навести кое в чем порядок. На прошлой неделе я разговаривала с ней и поняла: нам пора помириться друг с другом. Во всяком случае, я сделаю попытку. — Шайен кивнула в сторону компьютера: ей было удобнее говорить о работе, нежели о себе. — Все данные на винчестере. Маллоун быстро разберется, не зря ж его учили. Он заменит меня, пока я буду в отпуске.

Стэн нахмурился:

— Только с понедельника.

Его не волновал день. Он тревожился за Шайен и ее душевное состояние.

— Твой отпуск не связан как-то с тем, что тебя бросили, а?

— Пожалуй. — Вот и все, что Шайен пожелала сообщить. Она оттолкнула кресло от стола. — Итак, если ты не против, то, я полагаю…

— Я не помешал?

Шайен, точно марионетка, вскинула голову. Ее глаза широко распахнулись, она оцепенела. Служащие говорили, что Стэн Келлер вечно ходит по редакции как сомнамбула. Однако он редко что упускал из виду. Напротив, замечал каждую мелочь. Реакция Шайен на появление О’Хара дала ответ на подавляющую часть вопросов.

Ему оставалось лишь удалиться, отложив расспросы на потом, и надеяться, что они разберутся сами.

— Я уже ухожу. — Проходя мимо Гранта, стоявшего в дверном проеме, он кивнул тому головой: — Что, встретимся в воскресенье за покером?

— Может быть.

Грант не потрудился даже взглянуть на Стэна, когда тот покидал комнатушку. Шайен приковала все его внимание. Ему хотелось обнять ее, прижать к груди, убедиться: вот она, живая.

Он сердито посмотрел на пустое пространство за спиной. Мимо пробежал посыльный.

— Почему у вас нет двери?

— Не знаю. Вероятно, по той же причине, по которой у вас нет манер, — невпопад парировала она.

Что он здесь делает? Отчего просто не оставит ее в покое?

Он поступился собственным самолюбием и явился к ней, а она теперь обращается с ним как с мальчишкой. Еще чуть-чуть, и его гнев прорвет все преграды.

— Что значат ваши слова?

— Догадайтесь. — Вынув из нижнего ящика стола сумочку, она пинком захлопнула его. — Мне надо поспеть на самолет.

Вот теперь она лжет ему. «Пожалуй, с моей стороны было ошибкой приехать сюда», — подумал он.