Элизабет Хардвик - Солнечные дни

Все это было так неожиданно. Макси нужно было какое-то время, чтобы осмыслить все, что она сегодня узнала. Прежде всего то, что Ол всегда любил ее и продолжает любить до сих пор.

— Не мог бы ты отвезти меня домой? — стараясь говорить ровным голосом, попросила Макси неожиданно. Ей было необходимо остаться одной, что бы все продумать и взвесить.

— Я…

— Пожалуйста, — попросила она еще раз.

Ол долго смотрел на нее, затем кивнул.

— Хорошо, — сказал он голосом, звенящим от нервного напряжения.

Макси откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. Она снова и снова повторяла про себя, что не было измен, не было предательства дедушки, не было никаких финансовых договоренностей на ее счет. Одно было и оставалось важным — Ол любил ее!

Всегда любил ее!

Всегда будет ее любить.

Но Макси еще предстояло многое сказать Олу. Теперь пришло время для ее запоздалых признаний. И она понятия не имела, как Ол отреагирует на них…

14

— Может, поднимаешься, выпьешь чашечку кофе? — кротко предложила Макси, когда машина Ола плавно затормозила у ее дома.

— Я бы с радостью, — сказал Ол. — Но в такое время я обычно не пью кофе.

Он повернулся и внимательно посмотрел на нее.

— Да и я тоже.

Разумеется, приглашение Макси не имело ничего общего с желанием напоить Ола кофе. Просто пришло время поговорить о многом. Макси все еще с трудом воспринимала любовь Ола как реальность, но в ней постепенно росло желание наконец расставить все по своим местам.

— Давай просто поднимемся ко мне и поговорим, — просто сказала Макси, больше не желая лукавить.

В лифте они хранили молчание, но напряжение, снова возникшее между ними, было почти физически ощутимо. Макси понимала, что Ол так же, как и она, не знает, к чему приведет их разговор, и от того нервничает.

Как только они вошли в прихожую, Макси с облегчением сбросила туфли на высоком каблуке и услышала знакомое насмешливое хмыканье за своей спиной. Она с удивлением оглянулась на Ола.

— Я сто лет не видел, как ты бросаешься туфлями, — хрипловато сказал он в ответ на ее недоумевающий взгляд. — Ты всегда отшвыривала их подальше от себя, как только возвращалась домой с какой-нибудь вечеринки.

— Надо же, — пробормотала она, чувствуя, как краска заливает ее щеки. Она никогда не замечала за собой этой неприятной привычки. — Это, должно быть, ужасно тебя раздражало.

— Запомни, Макси, ничто в тебе не может раздражать меня, — мягко сказал Ол, не сводя с нее горящих глаз. — Все, что ты делаешь, прекрасно. Все, к чему ты прикасаешься, окрашивается светом твоей красоты.

Серебряный взор Ола смущал ее, гипнотизировал, завораживал, и она поторопилась отвернуться, чтобы не терять ясности мышления.

— Так как кофе ты не пьешь, может, предложить тебе виски?

— Да нет, спасибо. — Ол устроился в одном из кресел. — Предпочитаю выслушать твой приговор совершенно трезвым.

— Не глупи, Ол! — обиделась Макси. — Ты говоришь обо мне, будто о каком-то палаче… Кстати, ты говорил, что Эвелина намеренно не торопилась раскрывать наш заговор. А она знает, что ты… что ты меня…

— Что я люблю тебя? — закончил за нее Ол. — Конечно. Ведь я уже сказал, что это оказалось новостью только для тебя.

Боже, как все нелепо получилось… Но ведь она была так молода, когда они поженились, так неопытна. Более зрелая женщина угадала бы чувства Ола в его нежном отношении к ней, в желании опекать и защищать ее, в его страсти… А не ждала бы, когда он изольет свою любовь в словах.

— Понятно, — пробормотала Макси. — Я была ужасно глупой, правда? — Она на секунду прикрыла глаза. — Глупой и эгоистичной. Я была настолько взбешена той фотографией, что, когда дедушка упомянул о каком-то договоре, я поняла его совершенно буквально, как будто он говорил о финансовом соглашении. Я не дослушала его, почувствовав себя оскорбленной и преданой. И им, и тобой. И целых два года я отказывалась говорить с ним на эту тему. Бедный дедушка, как же ему было тяжело…

— Я уверен, что если ты все объяснишь ему…

— Все это время дедушка только и делал, что пытался защитить меня от меня самой, — продолжала Макси со слезами на глазах. — Завтра, когда я увижу его, я принесу ему самые нижайшие извинения за то, что сомневалась в нем.

Ол сочувственно улыбнулся Макси.

— Я думаю, что Макс это оценит.

Остался только один вопрос, который требовал решения. Самый трудный.

— Ол, ты спрашивал меня в ресторане, что я скажу Майклу о нашем сегодняшнем ужине, — немного помолчав, вполголоса начала Макси.

— И ты, насколько я помню, посоветовала мне не лезть не в свои дела! — напомнил ей Ол.

— Прости… Знаешь, я вовсе не должна объяснять что-либо Майклу, — призналась Макси. — Мы давно не встречаемся… Ол, я разорвала помолвку с ним месяц назад.

Ол резко выпрямился, будто не веря своим ушам, и посмотрел на Макси в упор.

— Но ведь месяц назад…

— Да, Ол, месяц назад мы провели здесь сумасшедшую ночь, — подтвердила она догадку, которую он не решался озвучить.

— Почему ты решила поступить так?

— Во-первых, сохранить после этого нашу помолвку с Майклом я не могла. Это было бы нечестно по отношению к нему. Во вторых…

Макси замялась, не торопясь сжигать за собой все мосты. Но ей стало немного неловко за свою осторожность. Если Ол распахнул перед ней свою душу, ей тоже не пристало темнить перед ним.

— Ол, когда я выходила за тебя замуж пять лет назад, я была по уши в тебя влюблена.

— Я знаю, — спокойно сказал Ол. — Но я так боялся потерять тебя, что не смел даже заикнуться о том, что чувствую сам. Я надеялся, что ты догадываешься о моих чувствах.

— Нет, я не догадывалась. Мне казалось, что ты ко мне совершенно равнодушен, — возразила она. — Если бы это было иначе, я не оставила бы тебя. Ты говорил, что я изменилась за эти годы… Да, это так. Но одно во мне осталось незыблемым — моя любовь к тебе Я любила тебя пять лет назад и люблю сейчас. Может быть даже, мои чувства сейчас гораздо сильнее и крепче, чем прежде. — Слова лились из уст Макси рекой, и она уже не могла их остановить. — Я разорвала помолвку с Майклом не только потому, что мы провели с тобой ночь. С ним мне было хорошо, спокойно. Но я поняла, что не смогу выйти замуж за другого мужчину, раз не могу забыть тебя.

— Меня? — очень тихо переспросил Ол. На его шее быстро билась почти незаметная жилка.

— Тебя, — нежно повторила она.

Макси присела перед его креслом и взяла его сильные руки в свои.

— Я так люблю тебя, — прошептала она.