Рената Тревор - Вечер в Париже

Эти слова привели Кристину в недоумение, но ее неожиданно сморил сон. Она ни на миг не задумалась, не следует ли ей вернуться в свою комнату. Будущее вообще перестало ее волновать. Она стала совсем другим человеком. В суровом старинном замке с нею произошло чудо. Как же теперь можно усомниться в том, что чудеса случаются?

10

Телефон, стоявший у кровати Эжена, зазвонил. Резкий звук пробудил Кристину от глубокого сна. Она почувствовала, как рядом зашевелился Эжен. Выпустив ее из объятий, он протянул руку, чтобы снять трубку.

— Да? — отозвался он, затем долгое время слушал молча. Кристина придвинулась ближе к нему, обняла. Свободной рукой он ласкал ее, хотя ни разу не посмотрел в ее сторону. Время от времени Эжен недовольно хмыкал. Закончив разговор, он повернулся к Кристине. На его лице теперь были раздражение и сожаление.

— Это с работы, — сказал он сердито. — Я им сегодня нужен. — Кристина не могла скрыть огорчения. Эжен сел, улыбаясь ей. — Если ты помнишь, дорогая, я как-то сказал тебе, что для меня нет ничего труднее, чем попытаться уйти в отпуск.

— Но ты все время работаешь, — напомнила Кристина.

— Ты была бы не против, чтобы я ушел в отпуск? — Эжен приподнял ее на руках, слегка щекоча своими губами ее губы. — Вечером я вернусь. Если ты скажешь, куда тебе хотелось бы пойти в Париже, я устрою.

— Но я не могу… Что подумает Диана? Она ведь не знает о…

— Она скоро все узнает, — пообещал Эжен, ласково поглаживая ее грудь. — Да кто такая Диана, чтобы плохо думать о тебе?

Эжен привлек девушку к себе. Теперь сладостный поиск повели его губы. Кристина поддавалась ему со стоном, не имея сил противостоять. Однако ее не оставляла тревога, мешавшая безмятежно наслаждаться. Кто она для него? Может быть, только любовница на короткое время? Неужели он уготовил ей такую судьбу? Ночью он был страстным, нежным, и сейчас полон вожделения, но в его глазах — торжество победителя, гордость повелителя, а не любовь.

— О, Кристина! Я не желаю уезжать от тебя, — пробормотал он, увлекая ее за собой. — Я хочу, чтобы ты была весь день в моих объятиях.

— Который час? — Кристина погладила его по щеке.

В ее глазах стояло восхищение и полная покорность. Эжен сморщился от прозаического напоминания о времени. Своими белыми зубами он слегка укусил ее.

— Сейчас восемь. Сразу после обеда — заседание. К тому времени я должен подготовить кучу бумаг. Я вернусь вечером, но совершенно ясно, что я, увы, скоро опять должен буду уехать. — Эжен сел на край кровати, повернулся к Кристине. — Хочешь или нет, моя малышка, но нам придется переехать в Париж. Сегодня вечером я осторожно намекну о произошедшем Диане.

Эжен не спросил мнения Кристины. Он отправился в душ. Девушка торопливо собрала разбросанные вещи, накинула халат. Эжен приедет за ней, вероятно, завтра. Но он до сих пор не сказал ни слова о любви. Он провозгласил себя хозяином ее тела и души, с торжеством заявил, что она его любит, но о своих чувствах умолчал.

Кристина постояла секунду, лихорадочно размышляя, затем поспешила в свою комнату. Скоро придет Розали, и надо оградить себя от ее непрошеного любопытства. Это все, что она может сделать. Она не смеет требовать любви от Эжена. Она не смеет даже спросить его о том, что ее интересует. Единственное, что ей остается, это ждать. Кристина пошла принять душ. Вернувшись, она увидела Эжена. Он как раз входил в ее комнату, готовый к отъезду, при полном параде. Эжен был явно в отличном настроении и радостно улыбался.

— Как твоя рука, дорогая? — спросил он, — Когда мы проснулись, я даже не вспомнил про нее.

Кристина слегка покраснела, вспомнив свое пробуждение в объятиях Эжена, и отвернулась от его вопрошающего взгляда.

— Уже лучше. Можно сказать, хорошо. — Она протянула руку, зная, что противиться бесполезно.

Эжен осмотрел рану.

— Все в порядке, Кристина. — Он нежно заглянул ей в глаза. — Наверное, все произошло слишком быстро. Однако я больше не мог себя сдерживать, это было выше моих сил. А ты не привыкла к таким потрясениям. Я научу тебя этому, дорогая. Я хочу, чтобы смятение бесследно исчезло с твоего прекрасного лица. Вечером мы обо всем подробно поговорим.

Он крепко прижал Кристину к себе, страстно поцеловал и умчался, оставив ее трепещущей, сбитой с толку больше чем когда-либо. Она совершенно ничего не понимала. Как же все-таки к ней относится Эжен? Кто она для него? Понятным было одно — она отныне принадлежит ему и даже представить себе не может жизни без него.

Эжен уехал, не позавтракав. Его машина скрылась из виду, прежде чем Кристина успела одеться. В ее сердце неожиданно воцарилась какая-то холодная тишина. Она заставила себя расслабиться, подошла к большому зеркалу, взглянула на свое отражение. Перед ней стояла незнакомка. Эта мысль вызвала у нее радостную улыбку, по всему телу прошла теплая волна. Конечно, она любит Эжена. Все будет прекрасно.

В приподнятом настроении она отправилась верхом в поля. Ей хотелось кричать во весь голос о своей любви. Никто ее не мог бы услышать, но в утренней прохладе солнечного весеннего дня в компании благородного животного она заново переживала события волшебной ночи, охваченная пламенем страсти.

Кристина возвращалась в замок через парк. Щеки ее горели, глаза сверкали. У края дорожки она заметила машину, и сердце у нее упало. Это была машина Милены Ассо.

— Вы отлично ладите с лошадьми, — услыхала Кристина холодное поздравление. — Просто блестяще. Какое счастье уметь так обращаться с животными.

Кристине захотелось пришпорить коня и ускакать. Ей было неприятно смотреть на эту женщину и думать, что она провела с Эженом немало ночей в его парижской квартире. Однако бежать было бы просто глупо. Кристина остановила лошадь, заглянула в смуглое красивое лицо Милены, в ее ледяные глаза.

— Благодарю, — спокойно произнесла Кристина. — Это значит, что я, по крайней мере, хоть чем-то могу помочь хозяевам.

— И избавиться от скуки, — продолжила Милена. — Целый месяц как в тюрьме! Как только вы это выдерживаете? Как можно было потребовать этого от вас? Вы, должно быть, очень любили своего отца, мадемуазель.

— Что вы имеете в виду? — Кристина внимательно вглядывалась в обращенное к ней лицо. Она не упоминала о своем отце при встрече с Миленой. Предположить, что обо всем ей рассказала сама Диана, невозможно. Та, не стала бы болтать с кем попало о своей тайне. К тому же она не очень-то любила Милену.

— О, вы же знаете, что я имею в виду, — с кривой усмешкой заверила Милена Кристину. — Когда Эжен сообщил мне, что вас будут держать здесь целый месяц, я лишилась дара речи. И как это у них рука поднялась? Прямо какое-то средневековье. Мадам де Фурнье, вероятно, была очень предана вашему отцу, если пошла на такое. К вам отнеслись, словно вы малое дитя!