Линда Холл - Посредница

— Располагайся, — сказал он. — А я хочу освежиться и избавиться от этой одежды и галстука. — Уходя, он остановился в дверях. — Ванная там, в конце коридора, если тебе понадобится.

Выждав немного, Эбигейл пошла посмотреть и обнаружила сверкающую зеленой плиткой ванную комнату с душем и туалетом.

Достав из сумочки зубную щетку, она нашла пасту на полке и тщательно вычистила зубы, стараясь избавиться от какого-то неприятного ощущения во рту, которое появилось после обеда.

Возвращаясь в гостиную, она заметила сквозь приоткрытую дверь в комнате направо кровать, покрытую серебристо-серым покрывалом. Это была спальня Итана.

Повинуясь какому-то внезапному порыву, она толкнула дверь. Комната была пуста, но шум воды доносился из-за другой двери, расположенной между стенными шкафами. Спальня была довольно просторная, с минимальным количеством мебели. У стены стоял туалетный столик светлого дерева, а возле широкого окна кушетка, обитая тканью того же цвета, что и покрывала на постели. На кушетке Итан беспечно бросил свои брюки и зеленую рубашку в полосочку.

Вдруг дверь душа распахнулась, и появился он сам. Большое махровое полотенце было перекинуто через его плечо, прикрывая голый торс, а руками он проводил по волосам, наклонив голову.

Подходя к кушетке, он поднял глаза, но вдруг так резко остановился, что полотенце упало ему в руки.

Удивленный взгляд его янтарных глаз сделался почти угрожающим, в то время как Эбигейл стояла, спокойно глядя на него.

— Что тебе нужно? — спросил он наконец.

Влажные волосы Итана кольцами лежали у него на лбу. Плечи были гладкими и загорелыми, а пальцы с такой силой вцепились в край полотенца, словно готовились разорвать его.

Сердце Эбигейл колотилось, в горле першило, виски ломило от напряжения, но, стараясь говорить негромко и как можно спокойнее, она сказала:

— Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью, Итан.

Потянулись бесконечные секунды томительной тишины. Единственным, что нарушало ее, было учащенное дыхание Итана. Она видела, как раздувались его ноздри, когда он втягивал воздух, как напряглось и потемнело лицо, а губы были плотно сжаты.

— Нет! — Он отбросил полотенце в сторону и, оставив его лежать скомканным на полу, подошел к постели, не беспокоясь о своей наготе. Сердитым движением схватил лежавшую на кушетке одежду и молча начал одеваться, не обращая на нее внимания. Он надел брюки, потом рубашку и, не застегнув ее, повернулся к Эбигейл, нетерпеливо заправляя края рубашки под ремень.

— Нет?.. — прошептала она, тщетно пытаясь выдавить улыбку.

— Ни к чему. Ведь ты опять хочешь просто переспать со мной и потом бросить. Поглубже вонзить нож мне в грудь, да еще и повернуть его, чтоб больнее было. Еще раз хочешь отомстить за свою сестру? Но нет, когда я сказал, что готов быть твоим мальчиком для битья, это не означало, что мне так уж нравится эта роль. Просто я надеялся, что в конце концов ты поймешь: если я и был в чем-то виноват в девятнадцать лет, то с тех пор многое понял.

— Так в чем же ты был виноват? — спросила она.

— Я думал, ты и сама это знаешь, — ухмыльнулся он. — Ведь ты уже все разложила по полочкам. Извини, что лишаю тебя удовольствия, но больше я не играю в эту игру.

— А было ли игрой то, что ты приехал повидать меня в Кингстоне?

— Нет, — ответил он коротко. — То была ошибка.

Этот ответ потряс ее, и она замолчала. Отойдя к окну, Итан раздвинул портьеры и тут же снова их резко задернул. Потом повернулся к ней, держа руки в карманах.

— Почему это было ошибкой? — спросила она.

— Ты сама отлично знаешь, черт побери. Потому что в конце концов ты сама устала от того, что все время заставляла меня расплачиваться за прошлое, устала и отослала меня прочь. Это было не то, на что я рассчитывал. Но если ты приехала лишь потому, что решила, будто я еще не очень настрадался, ты сильно ошибаешься.

— Я приехала сюда, — сказала она тихо, — потому что люблю тебя, Итан.

Его реакция была такой, какой она не ожидала. Он закрыл глаза и застыл на месте.

Эбигейл шагнула к нему, протягивая руки, но он открыл глаза и произнес:

— Ради Бога, не надо!

Изумленная и испуганная, она прошептала:

— Ты не хочешь меня?

И ей нельзя было винить его за это. После всех мучений, которым его подвергала, ясно было, что его любовь к ней угасла.

— Из… извини. Я не могу уже рассчитывать, что ты поверишь мне, — упавшим голосом пробормотала она.

— Да, это так, — бросил он резко.

Эбигейл похолодела. Она чувствовала себя так, будто сердце ее обратилось в холодный камень.

— Из этого ничего не выйдет, — сказал он, точно с трудом выталкивая из себя слова. — Ты всегда будешь смотреть на меня как на человека, который виноват в гибели твоей сестры. Это будет отравлять тебе жизнь, вызывать чувство вины за то, что ты со мной, что любишь меня. И ты начнешь изводить нас обоих, портить наши отношения, отравлять их своим чувством вины. В конце концов от них ничего не останется. Я этого не хочу, Эбигейл. Пускай уж ты останешься в моей памяти очаровательной женщиной, которая немножко любила меня, хотя и не хотела простить.

Первым ее побуждением было все отрицать, сказать ему, что он ошибается, что она все теперь знает и совсем иначе относится к нему. Но сначала им нужно до конца выяснить отношения, иначе он и впредь будет опасаться, что она снова перестанет ему доверять.

— Ну что ж, — сказала она ровным голосом, хотя это и далось ей нелегко. — Если ты не хочешь заняться со мной любовью, то, может быть, ты расскажешь мне, по крайней мере, что на самом деле случилось между тобой и Ванессой?

— Нет, — сказал он глухим безжизненным голосом. — Ничего из этого не выйдет. — И, вынув руки из карманов, Итан подошел к ней. — Где ты остановилась? Я отвезу тебя.

Но Эбигейл стояла на своем.

— Я надеялась остаться здесь, с тобой. Почему же из этого ничего не выйдет? — требовательно спросила она.

— Здесь? Это невозможно.

Пропустив его слова мимо ушей, она повторила:

— Почему из этого ничего не выйдет? Ты думаешь, я тебе не поверю?

— Это весьма вероятно, — изрек он сардонически.

Раньше так и было. Но это не было единственным его резоном. Глядя на него, она поняла, что на самом деле его удерживает, и произнесла мягко:

— Ты не хочешь причинить мне боль, не так ли? Ты не хочешь омрачить мои воспоминания о Ванессе?

Итан молча смотрел на нее, и по выражению его лица она могла догадаться о борьбе, происходившей в его душе, — между надеждой и решимостью не лишать ее иллюзий, которые имелись у нее относительно сестры.