Не подарочки для полковника. Воронцовы (СИ) - Янтарная Регина

— Послушай, если ты считаешь его хорошим и любишь больше меня, иди, живи к нему. Отпускаю. Вещи собрать? — из глаз капают слезы.

Сердце обрывается, падает в пятки, когда Стефа спрыгивает с дивана на пол.

— Вот, и пойду!!

— Иди! Сейчас отвезу, — гляжу на нее заплаканными глазами.

Малышка стоит как вкопанная, растерялась.

— В чем дело? — надеюсь, вдруг передумала.

— Жду, пока ты оденешься! — шепчет пугливо. Боится, вдруг я передумаю.

— А-а! — из груди вырывается бессильный стон. Понимаю, что обратного пути нет, шагаю в спальню, переодеваться, собирать вещи дочери.

Через полтора часа подъезжаем к дому, который я подарила Петрову.

Бывший стоит у калитки, встречает женщину.

Молодая девушка, вынырнувшая из такси, указывает водителю на чемоданы. Петров ждет, пока другой мужчина обслужит даму.

— Папуля, — кричит Стефания, бежит со всех ног к отцу.

Иван удивленно хлопает глазами на меня, на нее, на женщину.

Незнакомка поворачивается ко мне корпусом, прихожу в полнейший шок от ее беременного живота.

Вот значит как!!

Все эти месяцы Иван морочил нам голову, а сам уже завел другую семью, другого ребенка.

Дочь замирает, не моргая смотрит на отца.

Вжимаю голову в плечи. Понимаю, надо увозить Стефанию отсюда, не нужна ей эта правда и эта чужая семья.

Стефа здесь лишняя и пока она об этом не знает. Если останется, то ощутит всю боль Петровского предательства на своих детских плечиках.

Петров поднимает на меня пытливый взгляд. Пытается понять, что я задумала.

Ничего!

Общаемся без слов.

Ты приманил дочь, обманул, используя в своих корыстных играх против меня. Она же наивный ребенок, приняла всё за чистую монету, хочет остаться с тобой.

Думает, у нее есть любимый и любящий папа.

— Стефания, поехали домой, — шепчу с отчаянием.

— Папочка, я останусь с тобой, — старательно выговаривает дочь.

И Петров гладит ее по голове, пропуская в калитку.

Он снова делает это назло мне.

Женщина целует моего бывшего в щеку и тоже исчезает за спиной Петрова.

Тяжело выдыхаю. Падаю за руль в тот момент, когда калитка закрывается.

Неужели это всё?

Я глупая! Зачем отпустила дочь к нему?

Что делать? Бежать? Орать? Забирать?

Голова идет кругом от тревожных мыслей.

Мне нужно отвлечься, чтобы не сойти с ума! Возвращаюсь в детективное агентство. Работа — моя жизнь, больше у меня ничего не осталось.

Сестра говорит, что надо лечиться мужиком, но мне это не подходит. Рана, нанесенная Воронцовым слишком свежа.

От кого угодно ожидала недоверия, но не от будущего мужа.

Перед глазами всплывает образ Миши.

Большой.

Грозный.

Теплый, любимый, родной.

Потерянный навсегда.

Спустя два дня

— Мамочка, прости меня! — сопит в телефонную трубку дочь, — забери меня пожалуйста, отсюда.

Через два часа уже стою у калитку. Петров передает мне мою дочь из рук в руки. В глазах ни капли сожаления.

— Она здесь лишняя. Мешает строить новую семью, — говорит бывший, поглядывая на дочь, ставшую ненужной.

Стефа сидит в автомобиле, прижавшись носом к стеклу, как брошенный щенок, смотрит печально на папу. Только не скулит.

— Ты больше никогда не появишься в ее жизни! И в моей тоже! — разворачиваюсь, иду к машине.

Сажусь в машину, улыбаюсь дочери.

— Мамуля, прости меня. Но кажется мы с папой сделали что-то очень плохое. Ты была на работе, приходил дядя Миша. Папа разделся и вышел к нему, сказал, что ты в душе, а потом они подрались.

— Господи! — прикрываю рот ладошкой. — Это было в тот день, когда дядя Миша выбросил все мои вещи?

— Да-а! — выпаливает дочь.

Хватаю трубку, набираю машинально Мишу, хочу рассказать правду.

Не берет трубку.

Всё верно. К нему же вернулась Серафима. У него своя семья.

Я всё равно должна оправдаться. Набираю Машу Покровскую:

— Надо поговорить. Это очень-очень срочно!

Глава 43

Спустя неделю

Миша

Воскресный день собираюсь провести в кругу семьи. Мама настаивала на встрече с внуками. Везу ей Леху и Тоху. Пацаны сопротивляются, мечтали сегодня погонять в футбол.

— Привыкайте отдавать долг семье, — нравоучительно сообщаю недовольным сыновьям.

— Пап, мы поняли, не дави!

— Вот и всё! Цыц! — разговариваю сам с собой, а русые макушки даже не реагируют на меня.

— Когда отец разговаривает, надо убирать глаза из планшета! Понятно. Правило хорошего тона.

— Что-то новое, — бурчит Тоха.

— Ага, — поддакивает Леха. — Раньше ты говорил, нельзя держать смартфон во время еды на столе.

— Вас это не остановило от того, чтобы прятать гаджеты в карманах, и подглядывать, когда я… занят.

Пацаны прыскают в кулаки.

— Чего?..

— Занят, это когда ты сам юзаешь телефон…

Приезжаю в родительский дом, с порога сбагриваю детей.

Сестры ведут себя очень странно, как заговорщицы, зовут за собой в беседку на задний двор.

— Что?.. — иду послушно. — Какого ляда у вас происходит? Обвожу удивленным взглядом беседку, здесь собрались все женщины нашей семьи — сестры, мама, бабуля.

— Миша, ну даешь! Взрослый мужик, веришь в лохотрон и розыгрыш, — выпаливает Машка, не дожидаясь пока займу место.

Мама бросает на меня осуждающий взгляд, а бабуля Яся скользит по мне презрительным взглядом.

— Забавно! Меня распяли неизвестно за что. Ведьмы, вам когти поточить не об кого? — огрызаюсь, злюсь, что не понимаю женщин. Они для меня как книга на китайском языке.

В целом мне тяжело. Я привык слышать от любимых родных женщин только комплименты. А сейчас на меня сыпятся упреки как из рога изобилия. Всерьез начинаю беспокоиться, ерзать под их ядовитыми взглядами.

— Полина тебе не изменяла с бывшим мужем! — ошарашивает меня Мария.

— Не лезь в это, — огрызаюсь.

— Пффф! — фыркает. — Как же ты не любишь, когда другие оспаривают твою правоту!

— Сынок, послушай сестру. Она желает тебе только счастья! — вклинивается мать.

Перевожу удивленный взгляд на родительницу. Неужели и она против меня.

— Полина не изменяла. Ее в тот день дома не было! Ушла за продуктами в магазин. Петров приехал к дочери, а когда ты нарисовался у дверей, он и придумал это представление, чтобы отомстить бывшей, разрушить ее жизнь! А лодочки фиолетовые о которых ты не как забыть не можешь у нее в двух экземплярах! В одних ушла, вторые дома остались!

— Бред! — тру руками лицо, виски. Не помогает. — Как можно быть таким низким и падальным? Петров не мужик после этого поступка.

— Ты сомневался? Стефу жалко. Любит отца, а он только использует ее, — выдыхает печально Машка.

— Я поеду… пусть пацаны у вас побудут, завтра заберу, — медленно поднимаюсь из кресла.

Сажусь в автомобиль, гоню домой. Вовремя осознаю, что Полина круглосуточно торчит в агентстве, разворачиваюсь, еду в ее офис.

О, боги! Теперь Полина думает, что я изменил ей с Серафимой. А Фима-то оставила мне сыновей и уехала служить в новый госпиталь.

Воспоминание

— Не знаю, что здесь происходит. Но вы мальчики неправильно меня поняли, — голос матери моих сыновей стальной и жесткий, как и ее холодный взгляд голубых льдистых глаз.

— Леша, Антон, я уезжаю, у меня новое назначение. Даю вам право выбора — погостить у отца или поехать со мной.

— Правда? — мальчишки недоуменно глядят на мать.

— Не обидишься, если выберем папу? — Тоха поднимается с места, подходит к матери.

— Нет, если пообещает хорошо себя вести.

— Обещаем! — кричат в голос оба.

— Миша, почему молчишь? Как я понимаю, ты ведешь себя не лучше, чем твои мальчики.

— Фима, не лезь в это, — бурчу себе под нос.

— Твое дело. Но мне нужны гарантии, что за детьми будет хороший уход.

— Ты же не заставляешь меня снова искать невесту? — гневно смотрю на Серафиму.