Энн Хэмпсон - Любовь и месть

Об этом эпизоде Пэм стало известно утром. Леонти упомянул о нем в разговоре с Тони, думая, что та одна. Девушки отправились в Линдос за покупками. Пока сестра выбирала что-то в книжном магазинчике, а миссис Латимер ждала ее снаружи, подошел Чаритос. Поприветствовав девушку дружеским «kalimera», он затем серьезно спросил:

— Кто та женщина, с которой я видел твоего мужа в Родосе?

Вспыхнув, Антония пролепетала неожиданно тоскливым голосом:

— Я не знаю.

Но она знала, потому что слышала, как ее муж назначает свидание своей бывшей невесте по телефону. Оливия несколько раз звонила ему до отъезда Тони в Англию к сестре. После возвращения в Грецию миссис Латимер часто гадала, виделись они или нет, пока она отсутствовала.

Ей хотелось встретиться с этой Оливией и оценить ее. Девушка считала соперницу потенциальной разрушительницей их с Даросом брака и, естественно, чувствовала, что сможет лучше сражаться, если будет понимать, какими силами обладает противница.

— Как она выглядела?

— Темноволосая, высокая и очень привлекательная, — описал парень. — Ты ее знаешь?

— Я… — Антония осеклась, потому что Пэм вышла из магазина. Лицо сестры побледнело, а взгляд был вопросительным и обеспокоенным. — Пэм, познакомься с моим другом, Чаритосом Леонти. Он живет в том великолепном особняке на склоне холма. В том самом, которым ты так восхищалась, когда мы на днях катались на машине.

— Да, я помню. — Девушка протянула руку, и Чаритос пожал ее.

— Могу я угостить вас кофе? — спросил он, указывая на таверну через дорогу. — Они готовят его с молоком, в том случае, если вам не нравится турецкий.

— Не думаю, что у нас есть время, — извинилась миссис Латимер, взглянув на часы. — Дети и так придут домой раньше нас. Они заканчивают в половине двенадцатого по средам.

— Конечно. У них длинная перемена в середине дня, — кивнул грек. — Ну что же, значит, в другой раз.

— Тони, — начала Пэм, когда девушки остались одни. — Я случайно услышала, о чем говорил этот молодой человек.

— Об Оливии, ты имеешь в виду? — уточнила Антония.

— Так, значит, ты ее знаешь?

— Я незнакома с ней, но мне известно, что она старая пассия моего мужа.

— И он встречается с ней… — мрачно заключила сестра. Ее широкий лоб нахмурился. — Ты никогда не рассказывала, как познакомилась с Даросом, — наконец отважилась спросить она. — Я интересовалась у тебя однажды, но ты ушла от ответа.

— Это длинная история, Пэм, и не слишком приятная, — неуверенно ответила девушка. — Я расскажу ее тебе как-нибудь в другой раз.

— Неприятная? — Сестра продолжала расспросы, несмотря на явное нежелание Антонии на них отвечать.

— Да, Пэм. Даже, скорее, очень неприятная. — Миссис Латимер ускорила шаги, направляясь к машине, припаркованной на площади. — Мне нужно подумать, — добавила Тони, когда они сели в автомобиль. — Я не уверена, что мне следует посвящать кого-либо в детали.

— Но ты должна! — горячо возразила сестра. — Ты только сильнее заинтриговала меня. Я же умру от любопытства!

У Антонии вырвался слабый смешок.

— Я расскажу тебе, Пэм, когда соберусь с духом.

— Эта Оливия, она замешана в твоей истории?

— Никоим образом. Она появилась позже.

— Ты к ней ревнуешь, Тони. — Пэм замолчала, подождав, пока машина минует опасный поворот. — Я вижу, что ты ревнуешь, а значит, беспокоишься. Я думала, ты так счастлива, — добавила она расстроенно. — Дарос такой замечательный. О, Тони, я думаю, тебе не о чем волноваться! — воскликнула сестра, принимая желаемое за действительное. За тот небольшой промежуток времени, который миновал со дня ее приезда на Родос, мистер Латимер начал еще больше восхищать ее.

Сейчас Пэм пристально наблюдала за ним, сидя на пляже. Грек, похоже, ощутил беспокойство девушки; повернувшись к ней лицом и одарив нежной улыбкой, он поинтересовался:

— Что случилось, Пэм? Мне кажется, ты чем-то встревожена.

— Нет… Действительно, нет. — Свояченица сумела весело улыбнуться ему в ответ. — Пожалуй, скоро нам с детьми надо будет думать об отъезде, — произнесла англичанка, меняя тему разговора. — Мы замечательно отдохнули, и я очень тебе благодарна. Я только не знаю, когда смогу вернуть тебе долг.

— Вернуть долг? — Дарос поднял брови. — Ты ничего мне не должна, Пэм. Мы наслаждались твоим присутствием. А что касается возвращения домой, то пока тебе нет нужды беспокоиться об отъезде. Дети привыкли к школе, и я не вижу необходимости увозить их из Греции.

— Но необходимость есть, — возразила девушка. — Я не могу сидеть у тебя на шее, Дарос.

— Это выражение мне не нравится, — нахмурился он. — Мы одна семья. Если у моих сестер появляется желание навестить меня, они так и делают. И ты тоже должна чувствовать себя моей родственницей. Считай этот дом своим, Пэм, и оставайся в нем столько, сколько захочешь.

Сестра посмотрела на Тони, и по выражению глаз не составляло труда прочитать ее мысли. Как столь благородный человек мог завести интрижку за спиной у жены? Это казалось невозможным.

— Дарос прав, Пэм. Не уезжай домой пока, — начала убеждать ее Антония. — Да и к чему тебе возвращаться? У тебя сейчас нет работы… По крайней мере, ты сказала, что твой босс написал тебе, будто не может оставить за тобой место. Он не изменил своего решения?

Мать семейства покачала головой:

— Нет. Мне в Линдос пересылают все письма, и с тех пор, как начальник сообщил, что ему придется заполнить вакантную должность, никаких известий от него не было. — Уголки ее губ опустились, и Пэм вдруг показалась несчастной и беззащитной. Миссис Латимер поглядела на своего мужа. Она чувствовала, что Дарос с радостью помог бы ее сестре финансово, но он, как и Тони, знал — гордость Пэм не позволит ей принять от зятя деньги. Ей придется разрешить судовладельцу заплатить за перелет в Англию ее самой и детей, но она была намерена вернуть долг, сколько бы на это не потребовалось времени. Конечно, Пэм ждет спор с Даросом. Антония понимала, что супруг наотрез откажется брать деньги у женщины, которая еле-еле сводит концы с концами. Но так как в ближайшее время подобного спора не предвиделось, девушка выкинула мысли о нем из головы. Тони очень тревожилась за сестру, и чем больше она думала о возвращении Пэм в Англию, тем меньше ей нравилась эта идея.

— Вот было бы здорово, если бы Пэм могла остаться здесь навсегда, — сказала она мужу вечером, после того как ее сестра легла спать.

— Я думал об этом, — последовал неожиданный ответ. Они стояли на веранде, потягивая напитки, прохладный морской ветерок обдувал их лица. — У нее нет на родине работы, так что ей, по сути, незачем возвращаться, верно?