Аманда Лиз - Безрассудное счастье

— Вот здесь.

— Прости! Как насчет горячего чайку? Алекс, налей Ричарду заварки. В чайнике должно было остаться.

Алекс протянула ему полную чашку. Все замерли и молча наблюдали, как он пьет.

— Бьюсь об заклад, тебе уже теплее.

Саймон так и этак старался восстановить с таким трудом взлелеянную атмосферу дружелюбия, однако Ричард был явно в дурном расположении духа.

— Не сказал бы. Алекс, думаю, нам лучше вернуться в Лондон. Я не взял с собой ингалятор, а приступ не заставит себя долго ждать. В прошлый раз я провалялся в больнице неделю, потому что у меня его не было в нужный момент, и врач сказал, что больше рисковать мне нельзя.

Алекс как-то не верилось, что все это правда. Она никогда не видела у Ричарда ингалятора или как его там и вообще впервые в жизни слышала, что он страдает астмой. Гораздо вероятнее, что он задыхался от оскорбленного самолюбия. И что же — снова он отрывает ее от друзей. А ведь еще минута — и у них с Ником все бы решилось! Она не знала, что он собирался ей сказать там, на берегу, но это было что-то очень важное. А разве его глаза не говорили яснее всяких слов? В этом долгом взгляде читалась такая нежность, столько надежд появилось в ее душе… И теперь она должна уехать только потому, что Ричард промочил свою драгоценную гордыню?

— Слушай, ты наверняка сможешь обойтись без этой штуки. Может, вообще не будет никакого… приступа.

Алекс старалась говорить ласково, но при этом твердо: пусть поймет, что на этот раз она не намерена потакать его самолюбию.

— Нет, Алекс, поедем. Мне хуже с каждой минутой. Если я не доберусь до ингалятора…

Окончание фразы потонуло в невнятном бульканье и перешло в кашель. Алекс пожала плечами и в отчаянии обернулась к Саймону, но тот проявил полное непонимание:

— Ну конечно, если это так серьезно, поезжайте. Ты сможешь сам вести машину? Алекс, ты взяла права?

Саймон заливался соловьем. Она была готова убить его. Неужели он не видит, что Ричард просто воспользовался ситуацией? А ведь это не только его выходные! Конечно же, Саймон все понимает. Наверняка ликует от радости, что останется с Ником наедине в этом романтическом уголке.

При мысли, что Алекс окажется за рулем его шикарного кабриолета, Ричард нашел в себе новые силы сопротивляться болезни.

— Нет-нет. Если мы поедем прямо сейчас, я прекрасно справлюсь. Но еще немного, и… Саймон, мне очень жаль, что так получилось. Надеюсь, ты ничего особенного не планировал на вечер…

— Нет, конечно. Ничего особенного. Жаль, что вы так рано уезжаете, но все равно было очень приятно вас здесь видеть.

Сам того не подозревая, Ричард играл Саймону на руку. Остаться наедине с Ником на весь вечер — это же Божья благодать. Баранина наверняка не пропадет, а если еще прибавить к ней бутылочку вина из погреба, а в старенький магнитофон поставить кассету Джонни Холидея… В этой записи было что-то ностальгическое, пробуждающее аромат тех далеких беззаботных дней… Единственное, о чем Саймон сожалел, — это что он не успел поведать Ричарду историю о зловредных генах, таившихся в крови Алекс.

Так или иначе он согласился, что ждать дольше было бы опасно. Алекс улучила момент и прошипела ему что-то вроде «Иуда!», но Саймон предпочел не обращать внимания. Заручившись обещанием, что Алекс и Ричард приедут снова как можно скорее, он вышел с ними во двор и даже помог сложить вещи в машину.

С отчаянием Ник смотрел, как Ричард включил зажигание и новенький блестящий кабриолет сорвался с места, поднимая дорожную пыль. Саймон предложил вернуться в коттедж, но Нику хотелось быть совсем в другом месте. Он бы все на свете отдал, чтобы можно было вернуться туда, к ручью, где они с Алекс смотрели друг другу в глаза, а еще лучше — в ночную кухню. Ему казалось, даже воздух вокруг отравлен ощущением потерянной возможности. Так он стоял, глядя вслед удаляющейся машине, пока она не скрылась за поворотом. В последний момент Алекс обернулась, и у него зашлось сердце: может быть, она смотрела на него?

Надежда вновь ожила в душе Ника. К досаде Саймона, он весь вечер витал в облаках и абсолютно не обращал внимания на романтическую обстановку, которую тот с таким трудом создавал. Свечи, музыка — все пропало впустую, а баранина осталась почти нетронутой. Свет в конце тоннеля, который увидел Ник, не давал ему думать ни о чем другом.

Саймон был в недоумении. Очевидно, произошел какой-то перелом, но это было совсем не то, на что он рассчитывал. Что-то случилось, о чем он не знал. Так что Ник был не единственный, кого в этот вечер мучили неразрешенные проблемы.

Проведя таким образом вечер, товарищи по несчастью пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по своим комнатам — теперь у каждого была отдельная спальня. Никогда еще ни один диван не казался Нику таким удобным. Едва положив голову на подушку, он погрузился в глубокий сон и до самого утра видел приятные сны. Проснувшись, он еще помнил бездонные глаза Алекс, обещавшие ему так много…

Глава 7

— Я просто не знаю, что делать. Я все перепробовал, и все без толку. Нет, я умываю руки.

Саймон говорил очень убедительно, но Алекс сотни раз слышала это и прежде. Излив душу в потоках жалоб, он с новой энергией брался за дело, которое еще недавно казалось ему безнадежным.

— Гм… А что конкретно ты пробовал?

Вообще-то Алекс не была уверена, что хочет это знать, однако дружба прежде всего. К тому же она чувствовала какое-то мазохистское желание услышать самое худшее. Может быть, если она узнает ужасную правду, это погасит огонь надежды, разгоревшийся в ее сердце после тех безумных выходных в Девоне.

— Ну что обычно делают в таких случаях. Ужин со свечами, музыка… Слушал его с открытым ртом, смеялся его шуткам. На самом деле он очень интересный человек, у него такие глубокие мысли…

Ого! Если Саймон заговорил про «глубокие мысли», дело серьезное. Обычно-то подобные беседы вертелись вокруг того, какой объектив лучше, а изюминкой был свежий анекдот из жизни кошек. Видимо, Саймону отказало чувство юмора, раз он продолжал свой панегирик:

— Он такой чуткий, такой неординарный человек… Представляешь, он всерьез озабочен экологией! Мы теперь покупаем специальную туалетную бумагу, а весь мусор сортируем по разным контейнерам.

Час от часу не легче. Это надо же, чтобы Саймон сменил свою любимую супермягкую бумагу на желтый рулон с опилками! Только представить, чего стоила забота об экологии человеку, который всю жизнь прожил по принципу «использовал — выкинул». Он никогда не носил рубашку больше двух дней подряд, да и то в случае крайней необходимости — например, если проводил ночь где-нибудь на другом конце Лондона. И теперь этот человек раскладывает мусор по контейнерам! Можно поспорить, что наибольшей популярностью у него пользуется ящик для бутылок из-под шампанского.